Сквозь астрал - Иван Нестеров

Аааууууааааа… – зевая и потягиваясь, открыл глаза. Взглянув на будильник и успокоившись, что время еще есть, встал с постели. Пару наклонов туловища вправо-влево, и еще немного потянулся до хруста в залежавшихся суставах. Уф, аж полегчало.

По-быстрому, сделав утренние дела, доел вчерашний ужин, приготовил себе пару бутербродов на работу. Взглянул на свое жилище перед уходом, а смотреть в принципе было не на что: маленькая комнатка три на четыре метра, в которой находилась односпальная старая кровать, стул, небольшой кухонный столик, на котором я готовил еду и ее же там и съедал. Маленькая печь на энергетическом кристалле, в котором заряда осталось совсем мало, и пока подзарядить не представлялось возможным. Еще был санузел, совсем уж в плачевном состоянии, но хотя бы не протекал.

Даже такое плачевное состояние моего жилища меня радовало. Ведь ещё месяц назад я жил в детском доме номер сто двадцать три. Жизнь там, скажу, была не сахар, а для меня и подавно. Роста я был сто шестьдесят три сантиметра, худощавого телосложения и совсем не агрессивного характера. Мне доставалось от других ребят постоянно. Тем более, меня очень не возлюбил самый отмороженный тип, которого все боялись – Ритс, кличка у него ещё была «бешенный» за то, что башню у него сносило конкретно, и тогда он был совсем неуправляем и доставалось кому-нибудь очень сильно. Не только мне, но и другим, но мне как-то чаще всего.

Наши воспитатели относились к нам, как к мусору. За малейшую провинность наказывали. Особенно любил нас наказывать директор. Сначала при всех он унижал нас разными оскорблениями, втаптывая нашу самооценку в грязь, хотя она и так не показывалась оттуда. После этого он отсчитывал провинность по своей шкале. Она у него была от одного до пяти. И да поможет тебе астрал, если ты дотянул до тройки и выше. Как только он выносил вердикт, что твоя провинность заходила в эту шкалу, то тебя ждал карцер на день.

Карцером являлась железная коробка метр на метр. Стоять в полный рост там не было возможности, а сидеть или опереться на стены не позволяли острые железные иглы. Каждые шесть часов он выводил из него, чтобы избивать провинившегося плеткой. За всю свою жизнь я попадал туда два раза, и оба еле остался жив. Несколько детей так и умерли там, не дождавшись истечения срока. Трупы детей ночью куда-то увозили, и больше о них никто не слышал. Говорить об умерших запрещалось и за это следовало мгновенное наказание в виде карцера.