— Слушаюсь, командир.
И последняя задача. Я заговорил вслух, обращаясь к находившимся рядом со мной Ученым.
— Приготовиться к спуску. Группа высадки доложила о готовности площадки.
— Долго еще до спуска? — поинтересовалась Цзы.
— Сейчас прикину…
Крепость дрогнула и, отделившись от десантного корабля, понеслась вниз, к поверхности планеты.
— Вопрос снимается, командир.
Возможно, это было и к лучшему. Я не совсем уверен, что смог бы ответить ей как ни в чем не бывало. Когда я выбирал для себя способ спуска, то вовсе не имел в виду, что посадка в крепости мне понравится. Скорее, это было менее противно, чем посадка в пузыре. Свободное падение в замкнутом пространстве никогда не относилось к числу моих любимых ощущений. Надо бы порасспросить, не могут ли корабли высаживать войска непосредственно на поверхность планеты, вместо того чтобы сбрасывать их с орбиты.
Мне говорили, что наша крепость — шедевр конструкторской мысли, и что, если ее функционирование в этой операции будет признано удачным, она послужит прототипом для аналогичных аппаратов в будущем. Основной объем крепости представлял собой полусферу диаметром десять метров, увенчанную орудийной башней. Внутреннее пространство полусферы делилось герметичной переборкой пополам — на лабораторию Ученых и мастерскую Техников. Все это сооружение покоилось на диске диаметром двадцать метров и толщиной примерно три. В диске располагались каюты Воинов, арсенал и огневые точки ближнего боя. Еще мне сказали, что диск неустойчив в полете и обладает аэродинамикой камня.
Наш спуск, по словам Ырка, «не то чтобы полет… скорее это можно назвать управляемым падением». Не могу сказать, чтобы это служило мне сильным утешением в секунды, когда мы ожидали удара. Единственное, что хоть как-то утешало, — это то, что сами Техники тоже находились на борту вместе со всеми, а это значило, что они хотя бы уверены в своем детище.
Я почувствовал, как меня вжимает в гелевую подушку, потом еще раз, и сделал из этого вывод, что Ырк включает наружные двигатели — возможно, похожие на те, что приводят в движение наши флайеры, — с целью замедлить наш спуск. Торможения учащались и удлинялись, пока не сменились одной непрерывной перегрузкой.
Я немного успокоился. В конце концов, я мог бы и раньше сообразить, что ни Ученые, ни Техники не приучены переносить физические нагрузки так, как Воины, а раз так, приземление окажется заметно мягче, чем любое из испытанных мною до сих пор… Эта моя успокоительная мысль была прервана сокрушительным, прямо-таки зубодробительным ударом о землю.
