Ночь… Ливни…
Глины ожившие первозданные ползут окрест глиняной кибитки моей…
Мне чудится, что кибитка-ковчежец,
На вершине горы Кухи Тилло, плывёт вместе с горой…
Глина льнёт к глине…
Страшно…
Первобытно…
Вот тут и чуешь, что человек сотворён из глин…
Я выхожу из кибитки…
И спускаюсь к бешеному потоку, который стал глиняной маслянистой рекой…
В старости смерть влечёт человека…
Но ливень соединяет землю с небом…
Там нет глины…
Там Бог…
И я блаженно бреду в ливне…
Какой-то человек
В чабанском мокром чекмене
И в глубоком дервишском куллохе-колпаке на голове…
Бредёт мне навстречу:
— Брат!.. Вот весло сломалось…
Поток стал бешеной рекой…
Но я сорвал крепкую ореховую ветку, вместо весла…
Пойдём со мной в лодку…
Быстрей дойдём до Большой Реки…
Он улыбается в ливне…
Лицо старое…
Зубы молодые…
— Ты бродячий цыган?..
Нищий странник-гариб?..
Вездесущий суфий из Двух Миров?..
Или перс-волхв?..
И ищешь Звезду Вифлеема в ливне?..
А Она далеко затерялась…
Нынешним людям почти не видна…
— Я — Харон…
А бешеный поток — Стикс…
А за горой — Великая Река Лета…
Пойдём со мной в лодку…
Будем грести вдвоём!.. Весело!..
Нас ждут!..
Ликуют!..
Забытые Боги Эллинов…
Они теперь все в Реке Забвения… в Лете…
Они все были курчавые… гулливые…
Хмельные… раздольные…любвеобильные…
А стали — Усопшие…Утонувшие…
Уснувшие Сном Тысячелетий…
Но!..
Но Распятый убил Всех …
Крестом — Мечом Иудеев…
И он уходит в потоке …
В глиняном тяжкобушующем потопе…
В ахейской нетленной триере,
Которая знала моря и океаны…
Хотелось мне войти в древнюю лодку …
И поплыть к Богам Эллады…
Но я остался на берегу…
С Распятым…
И Воскресшим…
Да жаль Тех… Блаженных…
Пирующих…
И в Лете…
Не протрезвевших…
