Над городком по-прежнему раздавалось скрипучее «сказки, сказки», и хотя голос звучал резко и пронзительно, точно крик вороны, губы женщины оставались при этом совершенно неподвижны. Казалось, голос окружал ее со всех сторон. Он был лишен какого-то определенного источника и направления. Невозможно было даже точно сказать, женщине или мужчине он принадлежит. Он как бы звучал сам по себе. И множество сиплых голосов против своей воли подхватывали и разносили слова женщины далеко вокруг.
Шаркающей походкой старуха медленно ковыляла по улицам, таким же высохшим и бесплодным, как она сама. По всей видимости, она хорошо знала, куда идет. Она без труда нашла дорогу к голому пустырю в центре города, служившему его жителям местом собраний. Бесформенные глыбы по краям пустыря свидетельствовали о том, что некогда он был окружен крепостной стеной. В самой середине этой выжженной солнцем площадки вздымало ввысь свои узловатые ветви чахлое дерево, точно прося пощады у невидимого врага. От легкого колебания воздуха, которое принесла с собой старуха, свернувшиеся от жары листья зашелестели, точно сухие косточки.
Она низко поклонилась израненному дереву, по-старинному сложив руки в знак благоговения. Было заметно, что все ее тело напряглось от волнения, как будто она приветствовала горячо любимого владыку. Выпрямившись, она подошла ближе и присела у подножия дерева, в редкой тени его переплетенных ветвей. Дряхлый волк обессиленно вытянулся у ее ног, точно лужа болотной жижи растеклась по земле.
На площади, кроме старухи, никого не было. Воздух становился все более душным, и постепенно в сгущающихся сумерках жители закрыли и заперли на засов все ставни, а пыльные улицы наполнились приглушенным шарканьем множества ног. Первой на заброшенной площади появилась девочка. На ее бледном лице выделялись опухшие, неестественно красные глаза. Она сделала несколько неуверенных шагов по направлению к дереву и остановилась, не сводя со старухи настороженных глаз.
— Иди сюда, детка. Я не сделаю тебе ничего плохого, — проговорила старуха сладким, вкрадчивым голосом. Девочка подошла поближе и присела у ног старухи, как дикий звереныш, готовый в любое мгновение броситься наутек.
Уже совсем стемнело, когда постепенно, один за другим жители городка кольцом окружили старуху. Они стояли молча, и атмосфера на площади была уже не враждебной, а скорее напоминала то, как склоняется в страхе раб перед своим господином.
