Накануне в колхозном клубе давала концерт агитбригада. Вела концерт девушка из райкома Ксения Павловна. Зрители сидели в пальто, с шапками в руках, а она была в тоненьком шерстяном платье, в лодочках, чувствовала, что ею любуются, и распоряжалась непринужденно и зрителями и актерами.
Почти вся бригада была девическая. Даже клоунами были девицы. И когда утонувший в пижамных брюках и необъятной кофте, подпоясанной почтовым шпагатом, тоненький клоун говорил нарочитым басом: «Трактор только что починен. Что ж он стынет на меже?», а другой, девически округлый, пищал: «Потому что он починен и поломанный уже», и оба клоуна подпрыгивали и хлопали себя по животу и ногам и даже кувыркались — зрители хохотали одобрительно:
— Ну ходкие девки, гля-ка ты! Во, что выделывают! Всему обучивши!
Ксения Павловна выходила после клоунов со смехом и приглашала зрителей еще посмеяться и похлопать. И клоунши выкувыркивали на сцену и еще что-нибудь «выдавали».
— Слышь, Кузя, — старательно басил тоненький клоун, — а «Гигант»-то… отстает!
— Ой, Зюзя, а «Факел» работает… без огонька!
И снова после них и после певиц и декламаторов выходила Ксения Павловна и руку протягивала к закулисью в равной степени восхищенно и милостиво: «Попросим, товарищи!», и улыбалась и залу, и исполнителям, и еще успевала найти взглядом в зале своего «залеточку», студента ленинградского института, который был на каникулах и приехал вместе с нею в эту деревню.
Наутро агитбригадовцы, не выспавшиеся, озябшие, стояли у правления, ожидая грузовик, выделенный председателем, чтобы отвезти их в поселок. Тут же стояли человек двенадцать здешних, которым надо было в «район» или еще куда-нибудь дальше. Стояла среди них и девочка лет восьми-девяти — в валенках, в большом платке — стояла, как стоят обычно дети со своими взрослыми: не слыша их, отъединенная от них своими мыслями, а может, даже не мыслями, а прикованностью взгляда к лицам, людям, их повадкам и отношениям. На своих, деревенских, она не смотрела, разглядывала агитбригадовцев, особенно девушку Ксению Павловну, которая вчера вела в клубе концерт. Девушка и тут была оживлена, моментально оборачивалась на любое слово, шутила, смеялась. Возле нее стоял парень, высокий, посиневший от холода, но беседовал парень этот не с Ксенией Павловной, а с певицей, которая вчера пела «Валенки». Беседовал он с нею, как подумала девочка, «без любви», как старший с младшей, со смешком и снисходительностью, но по тому, что на них одних не оборачивалась в своей оживленности Ксения Павловна, девочка поняла, что ей неприятен их разговор, и тогда девочка поглядела на студента и певицу неодобрительно.
