— Ве-нэ-pa! — кричит крупная женщина в крепдешиновом платье, плотно облегающем ее монументальный бюст и узкие бедра. — Ве-нэ-ра!
Девочка, носящая столь ответственное имя, занята в глубине двора оживленным вполголоса разговором с другою девочкой. Им лет по двенадцать, не больше. Обе нездешние. Венера, упитанная, с навязчиво-ласковыми глазами, отдыхает на курорте с родителями. Танечка — приезжает сюда каждое лето к бабушке. Длинноногая и узкоплечая, с томным большеглазым лицом, Танечка очень серьезна и постоянно, даже слушая собеседника, напевает срывающимся голоском классические арии — она учится в музыкальной школе и собирается стать великой артисткой.
— Ве-нэ-pa! Ве-нэ-ра!
Взяв термос, я иду в парк за минеральной водой. У выхода со двора меня догоняет Венера:
— Вы в парк? Я тоже иду в парк! Вы мне разрешите идти с вами?
В ее глазах, заглядывающих в мое лицо, не только почтение и вежливость, но почти влюбленность.
— А почему же? Конечно! Идем вместе!
— Вы разрешите, я понесу ваш термос?
— Хватит тебе и твоего!
— Нет, разрешите, я хочу вам помочь!
— Ну, зачем мне помогать?
— Нет, я хочу!
— Да мне не трудно!
— Нет, разрешите!
— Вот чудачка!
— Пожалуйста, я хочу!
В конце концов она сует в сетку к своему термосу еще и мой. Глаза ее сияют удовлетворением, и некоторое время она идет рядом молча, размахивая термосами.
— Знаете, — говорит она, подумав, — я влюблена в вашу маму, просто влюблена, честное слово!
— Уж так и влюблена? — посмеиваюсь я.
С размаху она останавливается, словно я нанесла ей оскорбление. Минуту она смотрит на меня с глубокой укоризной.
— Вы мне не верите?! Скажите, вы мне не верите?! — допытывается она.
— Я пошутила. Конечно, верю.
— Просто влюблена! — повторяет она пылко. — Надо мной уже даже смеются папа и мама: вот, говорят, идет твоя любовь! Вы мне верите? Она такая вежливая, такая благородная! — Венера опять останавливается посреди улицы, но на этот раз не смотрит на меня, а стоит, прижав термосы к груди и глядя в конец улицы, словно именно там видит образ моей матери. — Такая вежливая! Такая благородная! Идет по коридору, опустит голову и никуда не смотрит!
Это действительно похоже на маму — я представляю, как идет она вечером с работы, пошаркиваяя мягкими туфлями, опустив усталую голову.
— А наша соседка, — говорит мне, доверительно понизив голос, Венера, — простите меня, во все кастрюли заглядывает! Даже папа за два дня, когда он здесь, заметил это! Во все кастрюли заглядывает! Это же неприлично, вы согласны со мной?
