— Как ты думаешь, Мак, они сообщили в милицию о выстрелах? — попытался я разрядить обстановку.
— Думаю, что сообщили, — оживился Юрка. — Мне кажется, они просто обязаны сообщать о таких вещах в милицию.
— Что будем делать? — спросил я, хотя у меня наступило полное равнодушие ко всему происходящему. Юрка понял по моему тону, что я нахожусь в состоянии эболии, и это его сильно взволновало.
— Вадик, возьми себя в руки, Вадик, бога ради не расслабляйся, не могу же я тебя оставить здесь одного.
Значит, все-таки подобная мысль приходила ему в голову.
Я взял себя в руки. Подошел к Матильде и попытался снять ее с подножки. Руку жгло, в глазах плавали оранжевые круги.
— Давай я, давай я выведу, — засуетился Юрка, рюкзак и шлем уже были на нем, и он понимал, что по лесу вести Матильду я не смогу.
— Куда вести?
Я показал.
Он торопливо заспешил в указанном направлении, минуя кусты и деревья. Глядя на него, меня вдруг обуял странный неудержимый, истерический смех. Я дико, конвульсивно смеялся, слезы застилали мне глаза, я еле шел, шатаясь, опираясь на деревья и еще больше слабея.
Он оглядывался на меня со страхом, наверняка думая, что я сошел с ума.
Желание смеяться прошло так же внезапно, как и появилось. Мы вышли на бетонку неожиданно — лес подступал к ней почти вплотную. Я сел за руль и попросил Юрку осмотреть меня внимательно со стороны, нам предстоял еще долгий путь. Он обошел меня вокруг, приглядываясь, как художник к своему полотну и, удовлетворенно пробормотав: «Вроде ничего», взгромоздился сзади, торопливо пристегивая карабины.
Мы тронулись. Безразличие ко всему еще более усилилось, мне хотелось бросить и Матильду, и Юрку с его мешком с деньгами и улечься где-нибудь в тишине на ласковой майской траве. Весь мир превратился в боль и тоскливую слабость.
Минут через десять бетонка кончилась, влившись в асфальтовую дорогу, соединяющую деревню, кажется, Богомолово, с железнодорожной станцией и остальным внешним миром. Лес остался только с правой стороны, до станции километров двенадцать.
Мы уже проехали примерно половину пути, миновав еще одну крошечную деревушку и большую дымящуюся свалку, как впереди показался милицейский «Урал» с двумя ментами. Они ехали медленно, явно не торопясь, к предполагаемому месту выстрелов и я был уверен, что они с радостью остановят нас, чтобы потянуть резину.
Так и случилось. Я остановился, меня почему-то вновь стал разбирать смех. Тот, что сидел в коляске, грузный сержант лет сорока хмуро спросил:
