«Франя, купи себе петуха и морочь ему голову. В этом Богом проклятом месте ты закончил музыкальное училище с золотой медалью и не повесил ее на стенку только потому, что боялся, как бы ее не украли. Когда ты жил в этом месте, ты побеждал на международных конкурсах».
«Мама, ну зачем ты меня мучаешь? Ты, наверное, хочешь чтобы я умер раньше тебя, а ты делала бы вид, что тебе очень горько. Ты этого хочешь? Мало мне того, что этот гой увел у меня мою девочку, теперь люди говорят, что это Бог меня покарал, за то, что я бросил свою мать».
«Нет, Франя, нет, ты всегда был послушным мальчиком, я горжусь тобой, мы все тобой гордимся, даже Гальперины. Но я не могу бросить этот дом, я хочу здесь умереть и умру здесь. А Берта… Берта часто навещает меня, привозит мне продукты».
«Франя» в сердцах, но не очень сильно, хлопает дверью и удаляется. Занавес.
Второй раз он приехал радостно возбужденный и прямо с порога, едва успев поздороваться заявил:
— Мама, дай мне поскорее ключ от чердака!
Ст. Зина по-видимому почувствовала сильное замешательство и невпопад сказала:
— Какой ключ, от какого чердака? — словно у нее этих чердаков была тьма-тьмущая и с ключами и без ключей. — Зачем тебе чердак?
— Мама, я прошу, дай мне, пожалуйста, ключ от замка, которым заперт чердак. И вообще, скажи мне на милость, какого черта нужно запирать чердак? Что за необходимость? — Радостное возбуждение уступило место нарастающему раздражению.
— Что тебе нужно на старом и пыльном чердаке, скажи мне, и я, может быть, поищу ключ, — судя по ее голосу, ст. Зина обретала уверенность.
— В одном из чемоданов лежат подлинные рукописи нот Сальери. Мне нужно их найти и отдать на экспертизу. — В голосе еще не старого Франца слышались трагические нотки.
— Зачем тебе все это нужно, Франя? — ст. Зина явно старалась выиграть время. — Зачем? Мы же знаем и ты, и я, и все знают, что музыканты всех времен поклялись никогда не исполнять произведений Сальери, или ты хочешь это сделать ради каких-нибудь нуворишей за деньги? Зачем искать ноты Сальери, сыграй им «Семь-сорок», они все равно не поймут.
Похоже на то, что Франц едва сдерживал отчаяние и ярость:
— Мама, я не собираюсь исполнять произведения Сальери ни за какие деньги, но на Западе объявился чудак, который скупает подлинные рукописи Сальери за очень хорошие деньги.
Я представил себе ст. Зину, пренебрежительно махнувшую в сторону еще не старого Франца, который наверняка уменьшался в росте от душившей его бессильной злобы.
