Закрыв за собой дверь и, убедившись, что он закрывает ее на ключ, я метнулся к лазу.
Моросил не переставая дождь, от боли в голове меня слегка шатало. Выбравшись через лаз за пределы усадьбы я, почти не таясь, пошел вдоль забора.
Не успев пройти и десяти шагов, я наткнулся на резкий окрик «стоять», и в лицо мне ударил сноп света электрического фонаря. Похоже, что он был здесь один. Обе руки заняты. В одной пистолет, в другой фонарь.
— Руки!.. — приказал голос повелительно-радостно оттого, что томительное ожидание под нудным дождем кончается и за поимку причиталась хорошая награда, наверное, обещанные мне двадцать штук. Я начал медленно поднимать руки, закатил вверх под самые веки глаза, выкатив белки, пустил изо рта слюну, мелко затряс головой, прижимая ее к левому плечу, и повалился набок, испуская немыслимый нарастающе-пронзительный фальцет. При падении я старался максимально приблизить свои ноги к его ногам. Наконец я улегся, как мне надо, подмяв под себя стебли дикой малины, осыпавшей меня каплями дождевой воды, скопившейся на листьях.
Он явно растерялся. Руки его были заняты пистолетом и фонарем. Наконец встревоженным голосом он заговорил, наверное, в передатчик, находившийся у него во внутреннем кармане куртки.
— Шеф, шеф, тут какой-то припадочный…
Я сотрясался в конвульсиях, стараясь приблизиться к нему ногами как можно ближе и избегая ослепительного света фонаря.
И тут из передатчика я услышал то, чего опасался больше всего, чему мне не хотелось верить до последнего, надеясь на какие-то совпадения, на какую-то спасительную нелепость, на какое-то чудо. Но чуда не было. БЫЛ ГОЛОС ЮРКИ, ЗВУЧАВШИЙ ИЗ ПЕРЕДАТЧИКА:
— Это он, он! Он прикидывается, я знаю! Оглуши его и свяжи, только не мочи, он нужен живой…
Но владелец фонаря и пистолета уже падал, блокированный моими ногами, тяжело и шумно падал, ломая кусты, и да, он упал, я сидел на нем верхом, вырвав пистолет, уже поднятый высоко для удара, в который я вложил свою злость на весь белый свет.
Поднявшись на ноги, я подобрал откатившийся, но не погасший фонарь и осветил лежавшего. Его голова в капюшоне развернулась самым неестественным образом: я перебил ему шейные позвонки.
Боже, милостив буди мне грешному.
Терять время было нельзя: сейчас сюда нагрянет вся королевская рать. Неизвестно, сколько их здесь находилось, но зато теперь я мог с высокой степенью точности вычислить, где Юрка распорядился оставить машины, на которых они приехали. Скорее всего, на поляне у железного моста через канаву.
