— Учись, брат Андрюха, на ошибках других, на своих учатся только дураки. У нас с тобой нет ни пап, ни мам, опекавших своих чад до самого своего конца. И когда тебе что-то дают, помни, что наступит момент, когда нужно будет расплачиваться, и вполне может быть так, что платой будет твоя жизнь. Вот перед тобой пока еще живой пример.
Мир еще более жесток, чем ты, я уверен, уже знаешь на собственном опыте. — Он рассеянно и горестно кивнул. — Жесток и опасен, а сбить с дороги могут не только жажда власти, денег и женщин, но даже и неумеренное восхищение твоими способностями.
Я рассказал ему о талантливом графике и химике, за свои поразительные способности прозванный Шаманом («может быть, сейчас ты спишь на его кровати»), которого более старший Юрка склонил к преступлению, попросив его подделать чей-то больничный лист, продолжительность которого необходимо было увеличить на три дня.
— Как ты думаешь, можно устоять от соблазна, если тобой восхищаются старшие ребята, а для тебя это дело такой пустяк?
Он грустно покачал головой, что должно было обозначать: нет, устоять никак не возможно.
— Или маленький Вадик, проводивший все свободное время с различными механизмами, стараясь вникнуть в их суть, в их душу. Да-да, в душу! Полностью разобранный замок или двигатель внутреннего сгорания — это набор разрозненных железок. А если их тщательно собрать, изготовив или отремонтировав недостающие звенья? Механизм начинает функционировать и жить своей собственной жизнью, а если он живет, значит, в нем есть душа.
Я рассказал ему о маленьком Вадике, заставившем работать неисправный японский замок для гаража, от которого отказались именитые мастера, и вдохнувший жизнь в старенький мопед, чей неизвестно какой по счету хозяин, не пожелавший выбрасывать его на свалку, привел в детдом, сказав, что десять лет тому назад он был почти как новый и, на котором с неописуемым восторгом носилась вся детдомовская орда. Хмурый и неразговорчивый шофер детдомовского уазика в дальнейшем просто не мог обходиться без его помощи во время частых ремонтов вверенной ему техники.
Я надолго замолк, погруженный в нахлынувшие воспоминания о безрадостном детстве, о Юрке. Неисправный револьвер Сереге Илюхину с горстью патронов принес тоже он. С револьвером пришлось изрядно повозиться маленькому Вадику.
Строго-настрого наказав пареньку не высовывать нос наружу как минимум в течение часа и запереться изнутри на ключ, я ласково потрепал его стриженую голову.
