. А. В. Колчак также выражался вполне определенно: «Если у большевиков и мало положительных сторон, то разгон этого Учредительного собрания является их заслугой»
272. После своей победы и «наведения порядка» диктаторскими методами белые обещали провести выборы нового представительного органа, который предпочитали именовать «Национальным собранием»
273. Проект положения о выборах, разрабатывавшийся колчаковским правительством летом 1919 г., включал отмену прямого избрания депутатов на большей части территории страны, упразднение пропорциональной системы представительства, отказ от партийных списков и значительное повышение возрастного ценза по сравнению с избирательным законодательством 1917 г.
274 При этом предполагалось, что выборы будут проходить под жестким контролем военной власти, которая позаботится, чтобы депутатский корпус составляли «лишь государственно-здоровые элементы»
275. Учитывая монархические симпатии большинства белого офицерства
276, вполне возможным было бы принятие таким собранием решения о реставрации в России монархического строя. Едва ли случайно наименования высших институтов колчаковского режима «Верховный правитель» и «Совет правительства» были взяты из ст. 41–52 Основных законов Российской империи, где обозначали органы, призванные временно замещать власть императора
277.
Политическая практика белых на контролируемых ими территориях вполне соответствовала их идеологическим установкам. По свидетельству П. Н. Милюкова, знавшего Белое движение изнутри, гражданское управление в их тылу зачастую оказывалось в руках бывших помещиков и бывших полицейских, немало было на административных постах и «уголовного элемента». Их бесконтрольное правление «принимало такие формы, которые были равносильны самой действительной пропаганде против власти белых»278.
Таким образом, негативный ответ белых на все основные вопросы, поставленные революцией, – крестьянский, рабочий, национальный, о политическом устройстве, являлся важнейшим фактором их политического и, следовательно, военного поражения. На их фоне красные, которые, по крайней мере на словах, отвечали на эти вопросы по-иному, казались массам более предпочтительной силой.
Тезис о том, что в лице Белого движения потерпели неудачу принципы Февральской революции 1917 г., высказываемый рядом современных российских авторов, от В. Р. Мединского до Г. А. Зюганова279, едва ли может считаться обоснованным. Исторические факты свидетельствуют, что Белое движение не являлось продолжателем революционно-демократической линии Февраля ни в политическом, ни в социально-экономическом плане. В 1919 г. А. В. Колчак не случайно запретил празднование годовщины революционных событий, проведение каких-либо публичных мероприятий в ее честь; белая пресса писала, что эту годовщину «уместно помянуть… во всенародном стыде и молчании»
