. Чиновник военной юстиции, прикомандированный к 6-й армии, докладывал: «За ужином в казино, предположительно, также до и после него говорили об этом случае, который, как выяснилось, видело множество офицеров штаба. Мы выразили всю нашу неловкость по поводу этих событий. При этом сказали, что и в других подобных экзекуциях в сфере 6-й армии военнослужащие вермахта участвовали в качестве стрелков, а именно по приглашению эсэсовских стрелков или их командиров. Обо всем этом было доложено командующему 6-й армией генерал-фельдмаршалу фон Рейхенау»
[188].
О жестокости сцен массовых казней, совершавшихся на глазах немецких солдат в Житомире, свидетельствует докладная записка командира 528-го пехотного полка майора Реслера о массовых расстрелах евреев: «В отдалении кругом стояло множество солдат расквартированных там частей; некоторые из них присутствовали как зрители и были в трусах… Я участвовал в Первой мировой войне, во французской и русской кампаниях этой войны и отнюдь не страдаю преувеличенной чувствительностью. Мне пришлось быть свидетелем многих более чем неприятных вещей как участнику добровольческих формирований в 1919 году, но никогда я не видел сцен, подобных описанной. Для меня не имеет значения, на основании каких судебных приговоров проводились эти расстрелы, но я считаю несовместимым с существовавшими у нас до сих пор взглядами на воспитание и нравственность, когда совершенно публично, как бы на открытой сцене, осуществляется массовый убой людей»[189].
Реслер не побоялся осудить зверства, но его протест по сей день остается одним из очень немногих известных примеров неодобрения уничтожения евреев на востоке. Несомненно, нормами кодекса офицерской чести руководствовался и подполковник Гельмут Гроскурт, который вновь пытался спасти жертв нацистского геноцида. 20 августа 1941 года он направил начальнику штаба группы армий «Юг» генералу фон Зоденштерну доклад, в котором сообщалось о бесчеловечном обращении вермахта с 90 еврейскими детьми и женщинами, запертыми без пищи и воды в ожидании казни в одном из зданий в городе Белая Церковь Киевской области. Позиция Гроскурта, изложенная им в докладе, состояла в том, что «в данном случае против женщин и детей приняты меры, которые ничем не отличаются от зверств противника, недавно доведенных до сведения войск. Нельзя помешать тому, чтобы об этих событиях рассказывали на родине и чтобы их там сравнивали со зверствами в Лемберге. Войска ожидают вмешательства своих офицеров. Особенно это касается женатых людей старшего возраста. Поэтому офицер, думая о своих подчиненных, вынужден вмешаться, если такого рода события разыгрываются на глазах у всех. Для сохранения мужской дисциплины требуется, чтобы все подобные мероприятия происходили в стороне от войск… Из расстрела всего еврейства города неизбежно вытекала необходимость устранения еврейских детей, прежде всего младенцев. Его следовало провести вместе с устранением родителей, чтобы воспрепятствовать этим нечеловеческим мучениям». Гроскурт так описывал увиденное: во дворе здания находилось около 20 унтер-офицеров и солдат, выражавших недовольство происходящим. Дети лежали на подоконниках, окна были закрыты. «В одной из комнат лежали почти одни младенцы. В остальных комнатах царила неописуемая грязь, кругом лежали лохмотья, пеленки, нечистоты. Бесчисленные мухи покрывали полуодетых детей. Почти все дети плакали или стонали. Запах был невыносим. Одна говорившая по-немецки женщина утверждала, что она совершенно невиновна, никогда не вмешивалась в политику и не является еврейкой». На совещании с участием Блобеля «полевой комендант пытался перевести это дело в мировоззренческую плоскость и завязать дискуссию о принципиальных вопросах. Он заявил, что считает искоренение еврейских женщин и детей настоятельно необходимым, все равно в какой форме оно произойдет». Гроскурту не удалось спасти жертв нацистского террора, поскольку командующий 6-й армией генерал-фельдмаршал Вальтер фон Рейхенау счел «категорически неуместным и нецелесообразным» сравнение уничтожения женщин и детей «со зверствами противника» в открытом письме, «которое прошло через многие руки», и приказал «провести уже начатую акцию целесообразным способом»
