Около полуночи разбудили меня далекие раскаты орудийных разрывов. Выскочил из хаты, хотел выбежать на дорогу, но девушка с винтовкой дала мне, как говорится, от ворот поворот:
— Не приказано!
— Что такое? Кто стреляет? Где Курмелев? — спрашиваю.
— Курмелев на «свадьбе», — отвечает партизанка. — Слышите «музыку»?
Лишь теперь я понял, что это за «свадьба»… И до самого рассвета слушал эту «музыку».
Уже при свете дня возвращались на свою базу партизаны Курмелева. Запыленные, усталые, они были веселы и оживлении — радовала, окрыляла хлопцев победа над врагом. Тот же гармонист-разведчик растянул меха своей гармони. На росистой мураве, на влажном песке дороги глухо затопотали сапогами, ботинками хлопцы и девчата.
— Расскажите про «свадьбу», — прошу гармониста-разведчика.
— Хитро, толково было все придумано, — говорит молодой партизан. — План разработал сам батька Минай. По его сценарию и сыграли «свадьбу».
Говорит, а в глазах у него светится глубокая, граничащая с умилением любовь к комбригу. Он не поведет боевых товарищей на рожон, в пекло. Он им поистине добрый, заботливый, сердечный отец, батька. Все они для него как родные дети. А детей разве дашь в обиду, разве не оградишь от беды? И, чтобы отвести от них беду, чтобы не пришлось им лезть напролом на вражьи пушки и пулеметы, батька Минай и сочинил тот сценарий, по которому сыграли «свадьбу».
Забылось название деревни, где в ту ночь партизаны громили вражеский гарнизон, ничего не подсказали мне и архивные документы, но картина, нарисованная гармонистом-разведчиком, живет в памяти.
…В деревню, где расположился вражеский гарнизон, на двух бричках едут молодые парни и девчата— в церковь. Все празднично одеты. У хлопцев на пиджаках банты — красные, белые, девчата с букетами цветов в руках. На голове у «невесты» — первой красавицы партизанского отряда — венок, в косах ленты. В подвенечном платье сидит она рядом с «женихом» — веселым кудрявым парнем.
Звенят-заливаются колокольчики под расписными дугами. Играют гармошки. Гремит бубен. Весело, с песнями влетает «свадьба» в деревню. А наперерез — фашистские часовые:
— Стой! Кто такие? Пропуск!
На свою «невесту» показывает «жених»:
— Вот наш пропуск! В церковь к попу едем. Венчаться.
Из хат высыпала местная молодежь.
— Выкуп давай, «молодой»! Не пропустим в церковь!
— Оплачивай проезд, «молодой»!
— Даю, даю выкуп, добрые люди! — «Жених» достает из-под сена бочонок крепкой браги-медовухи, наливает в кружки: — Пейте, добрые люди!
