— Я сказал: на орлах! — поправил его офицер. — А не на мужиках. Понимаешь?
— Как не понять? Понял. Поздновато, но понял, господин офицер.
В этот день Шмырев узнал цену своим Георгиевским крестам. И не только крестам. Теперь он знал цену и тому строю, который господствовал на земле матушки-России под сенью хищного двуглавого орла.
Мысль его заработала. Прояснялись цели. Подсознательно он уже считал себя борцом за справедливость, за народную правду. Долгая жизнь в окопах— то под палящим солнцем, то в осеннюю слякоть, то вьюжной зимой — многому научила солдата.
Почерневшие от истощения люди в серых шинелях, с которыми Минай Шмырев делил горькую солдатскую долю, уже не хотели подчиняться приказам своих начальников. Чувствовалось, что близится конец их терпению. И как раз в это время на батарею кто-то принес большевистскую листовку, призывавшую повернуть штыки против царя, помещиков и капиталистов.
Листовка переходила из рук в руки. А когда ее читал Минай Шмырев, в окоп ворвался офицер, срывая голос, закричал:
— Митингуете? Мне все известно! Вот где большевистская пропаганда! — Он вырвал у Миная из рук листовку. — Так это ты бунтовщик? Георгиевский кавалер!
Минай встал с ящика из-под снарядов, подошел к своему начальнику и произнес:
— Не я бунтовщик, господин офицер!
— А кто? Говори!
Солдаты насторожились, притихли. Неужели Минай знает, кто принес листовку? Неужели выдаст?
А Минай спокойно так говорит:
— Царь, вот кто бунтовщик. Извольте взглянуть, господин офицер… — и он поднял крышку одного из снарядных ящиков.
— Молчать! — заорал офицер. — Россию продаешь!
— Видите: пустые ящики, нет снарядов, — продолжал Шмырев. — Нечем стрелять. А почему царь не прислал нам снарядов?
— Хватит! Застрелю! — схватился за кобуру офицер.
— Не горячись, пан, — сжал его руку верзила артиллерист. — Дай человеку наше мнение высказать.
И Минай Шмырев высказал это общее мнение солдат:
— Не прислал снарядов царь. А почему? Потому что с генералами, с панами да буржуями пирует. А мы что, должны на это спокойно глядеть? Не можем, господин офицер, зло нас берет. Вот и выходит, что царь заставляет нас бунтовать. Значит, он и есть самый главный бунтовщик. Немец-то воюет. У него и снаряды, и харч добрый, и сапоги целые. А у меня сапоги каши просят. А где каша-то? Нет каши. Ничего у нас нет. Об этом тут и написано, — показал на листовку. — Почитайте, господин офицер. Может, просветление на вас найдет…
Не дослушав артиллериста, разъяренный офицер выскочил из окопа.
