Своеобразную церковную карьеру в Империи сделал ксендз Эразм Ключевский с Подолья. Освобожденный в 1874 году из сибирской ссылки, он почти семнадцать лет скитался по разным регионам России (в 1874 году – Казань, с 1881 года – Тифлис, 1883 год – префект в одесской школе) и лишь в 1890 году был принят в ряды духовенства Могилевской архиепархии. Он уехал в Петербург, ходатайствуя о ставке профессора в Духовной академии, однако не получил разрешения от государственных властей. Ключевский стал экономом Академии, в 1892 году – приходским священником в костеле святого Станислава, а в 1893 году – приходским священником самого большого католического прихода в Петербурге – святой Екатерины. Ключевский осуществил капитальный ремонт костела, старался поднять уровень обучения в школах, относящихся к приходу, с 1894 года активно участвовал в работе Общества милосердия. В тот год он издал труд «Приход и костел святой Екатерины в Петербурге». В 1901 году был отозван и назначен каноником могилевского капитула, асессором консистории, а также капелланом часовни в Гатчине, а затем – Мальтийской капеллы. Последние годы провел в родных краях на Подолье, в Плоскирове (Проскурове), где и скончался в 1915 году. Священники, подобные вышеупомянутым, могли считать, что их ссылка закончилась счастливо. Они, в конце концов, обрели внутренний покой, стабилизацию и смысл жизни, необходимые духовному лицу в изгнании.
В Сибири или в европейской части России оставались, вероятно, до самой смерти также другие польские священнослужители, не пытавшиеся, а может, не сумевшие присоединиться к какой-либо церковной общине. Семинарист, босой кармелит из Варшавы Михал Палейкис, освободившись из Тунки, попал в Вологодскую губернию и под Великим Устюгом служил управляющим в каком-то имении. В 1889 году он по-прежнему находился там и, располагая некоторыми возможностями, поддерживал товарищей-ссыльных. Брат капуцин из Лёнда Конрад Пежиньский мог в 1879 году вернуться на родину, но родные не захотели ему помочь (Пежиньскому было семьдесят два года), так что он остался в Казани. В 1882 году Пежиньский находился в «богадельне», то есть в приюте. Ксендз Францишек Мочульский из Жмудзи покинул Тунку в середине 1872 года, на долгие годы осел в Бауске в Курляндии, где был «домашним учителем»; он был болен, в 1889 году ему исполнился семьдесят один год. Диакон бернардинец из Вильно Адриан Новицкий с середины семидесятых годов жил в Кунгуре, в Пермской губернии, торговал на базаре, «терпел большую нужду». 1 мая 1876 года газета «Вядомосци Косцельне» писала о нем: «Сидит целыми днями в своей лавочке, даже в самые сильные морозы, а если в каком-нибудь селе устраивается базар, то везет туда весь товар. Не служит и не имеет иных средств к существованию, например, за требы». Лишь в 1903 году Новицкий получил право свободно выбирать место проживания; ему было уже шестьдесят три года. Вероятно все перечисленные священники, а также многие другие так и не покинули Россию. Они вели образ жизни светских лиц и таковыми, вероятно, умерли, и лишь прошлое свидетельствовало об их прежних связях с духовным саном.
