Столь массовых собраний не случалось даже в главные церковные праздники: на Рождество и на Пасху. Главным препятствием было то, что жители Царства Польского и так называемые «литовцы» относились к разным церковным традициям, связанным с использованием григорианского или же юлианского календаря. На протяжении всего пребывания в Тунке священники не сумели прийти в этом вопросе к взаимопониманию. Вацлав Новаковский писал: «отсюда болезненный разлом в лоне единой ссыльной семьи в вопросах значимых, особенно для духовных лиц». Рождество (наиболее трогательный и сентиментальный для всех праздник) и другие важные церковные праздники справляли обычно с ближайшими друзьями и товарищами. Порой удавалось накрыть более богатый стол, появлялись блюда, не встречавшиеся в повседневной жизни ссыльных. «Особенно обилен бывал пасхальный стол у зажиточных священников, напоминая о прежних, лучших временах».
В своих дневниках священники подчеркивают, что значительная часть ссыльных жила богобоязненно, примерно и в согласии. «Много среди нас было людей разумных, набожных и образованных, много симпатичных и веселых, обладавших открытым нравом, с ними бывало весьма приятно и полезно проводить время», – писал Наркевич. Ксендз Матрась перечислил пятьдесят фамилий священников, особенно славившихся своим религиозным рвением и непорочной жизнью: «они регулярно читали требник, ежедневно совершали службу, часто исповедовались и четко соблюдали все посты». Новаковский вспоминает те, кто был «исключительно набожен», посвятил себя умерщвлению плоти, служа образцом для остальных: это Паулин Доманьский (бернардинец из Радома), Бартломей Грыкетыс, Корнель Качмарский, Францишек Каминьский, Антоний Кавецкий, Винцентий Коханьский, Базилий Ляссота, Анджей Пиотрович и Онуфрий Сырвид. Ксендз Бартломей Грыкетыс, профессор семинарии в Сейнах, вел жизнь подвижника, ксендз Ян Наркевич из Кобрыня вырезал, например, оригинальные деревянные кресты и алтарные подсвечники, которые стояли почти у всех священников. Его прозвали «Иоанном Креста». Молодой Францишек Каминьский, профессор варшавской семинарии, преданный своему призванию, «был всем примером». Онуфрий Сырвид и Винцентий Коханьский, – писал Новаковский, – «то два ангела-хранителя в нашем изгнании. Их молитвами на нас нисходила Божья благодать». Доминиканцы, вышеупомянутые Коханьский, Игнаций Климович и Ангел Сосновский, поселившись вместе, сообща молились, «поддерживая монашеский образ жизни»; другие создавали молитвенные группы.
