Ему только что исполнилось 50 лет, когда в январе 1977 года он предпринял свою первую попытку. На бензоколонке, расположенной неподалеку от американского посольства и предназначенной для обслуживания дипломатического корпуса, подошел к водителю автомашины и спросил, является ли тот американцем. Получив положительный ответ, опустил в приоткрытое окно автомашины письмо и удалился.
По стечению обстоятельств американец оказался резидентом ЦРУ Робертом Фултоном. Он тут же поехал в посольство, чтобы изучить письмо. Толкачёв довольно туманно писал, что имеет интересную информацию и хотел бы обсудить с кем-то, как ее можно передать США. Себя он не называл и не уточнил, о какой информации идет речь.
Это был типичный подход «добровольца», каких в Москве в течение года бывало до пяти-шести случаев. Обычно это оказывалось либо провокацией КГБ, либо продуктом перевозбужденного русского воображения. Например, однажды ЦРУ получило письмо от жителя Калуги, который писал, что занимается «электроникой» и хотел бы помочь США. Работник ЦРУ ценой больших усилий оторвался от наружного наблюдения и позвонил этому человеку по телефону-автомату. Выяснилось, что тот занимается бытовой электроникой, и это дало повод для шутки о том, что ЦРУ нашло себе специалиста по ремонту тостеров. В бесконечном потоке этих «добровольцев» постоянно попадались люди с информацией о том, как КГБ контролирует сознание через зубные пломбы, передавая приказы через электронную сеть. В итоге московская резидентура отнеслась к письму Толкачёва скептически, и Фултон на него не ответил.
Но Толкачёв не признал этот молчаливый отказ. Он выследил машину Фултона и оставил вторую записку. ЦРУ опять не ответило, и Толкачёв подбросил третью записку. Настойчивость неизвестного наводила на мысль, что у него могут быть серьезные намерения. В одном из писем раздосадованный ученый писал, что понимает, почему ЦРУ ему не ответило, видимо, опасалось, что он может быть провокатором КГБ. Однако он добавил, что не может сказать большего о себе и своей информации из опасений, что записка попадет в руки КГБ.
Ко времени отъезда Фултона из Москвы Толкачёв отправил три письма, но ни на одно не получил ответа. Когда в середине 1977 года Фултона сменил Гарднер (Гэс) Хэттавей, Толкачёв продолжал писать ЦРУ, но все его послания по-прежнему оставались без ответа.
Наложенный Тёрнером запрет не оставлял Хэттавею никаких возможностей, но вскоре резидент стал умолять Вашингтон разрешить ему контакт с неизвестным «добровольцем». Вернувшийся к тому времени из Москвы в Вашингтон Джек Даунинг, который занял пост помощника Тёрнера, тоже стал уговаривать Тёрнера снять мораторий с операций в Москве.
