Наиболее важный вклад Смита в развитие техники проведения операций стал известен в ЦРУ как работа в «мертвой зоне». Смит понял, что оперативный работник, двигающийся по улицам враждебного города тщательно хронометрированным маршрутом, может, повернув за угол, создать между собой и бригадой наружного наблюдения противника некую дистанцию. В результате он на несколько коротких мгновений может остаться вне зоны видимости. Это позволит ему в заранее определенных точках своего маршрута изымать содержимое тайников или делать закладки.
Время нахождения в «мертвой зоне» может не превышать нескольких секунд, но для хорошо подготовленного разведчика этого будет достаточно.
Эта техника, естественно, не гарантировала успех во всех случаях. И когда происходил провал, ЦРУ было склонно считать это результатом какой-то ошибки на маршруте. Было легче списать провал на оперативную ошибку, чем искать предателя в своей среде, особенно среди работников ЦРУ, которые не могли без чувства омерзения вспоминать «охоту на ведьм», проводившуюся Энглтоном.
Действительно, на протяжении еще нескольких лет после самоубийства Огородника и ареста на мосту через Москву-реку Марты Петерсон ЦРУ продолжало считать, что причиной провалов были ошибки оперативных работников, а не проникновение КГБ в ЦРУ. Череда необъяснимых инцидентов, произошедших в 1977 году, убедила директора ЦРУ Стэнсфилда Тёрнера, что в работе московской резидентуры ЦРУ были какие-то фатальные ошибки. За драматическими арестами Огородника и Петерсон последовало разоблачение полковника ГРУ Анатолия Филатова, имевшего в ЦРУ псевдоним «Блип»[14] и работавшего на американцев во время своей командировки в Алжире. Он был арестован в Москве, когда пытался заложить тайник. Потом задержали работника ЦРУ Винсента Крокетта, поддерживавшего связь с Филатовым.
В довершение этих потерь в посольстве США в Москве возник подозрительный пожар. Сотрудники КГБ, замаскированные под пожарных, прибыли для тушения очага возгорания. Их, правда, не допустили в особые режимные зоны посольства, но это было очень опасно.
Тёрнер, назначенный на пост директора ЦРУ президентом Картером, пришел к выводу, что риск от проведения операций в Москве намного превышает вероятную выгоду, и приказал прекратить все операции резидентуры. Это решение вынудило ЦРУ законсервировать связь с некоторыми недавно завербованными агентами, и часть из них была безвозвратно потеряна. Через пять лет после того как Бли преодолел страхи энглтоновского больного воображения, деятельность московской резидентуры была вновь парализована.
