Станислав промолчал. Он был поглощен своими мыслями и даже, не заметил, как уехала машина. Вдруг его осенило, что встреча с нацистским сановником знаменует для него конец беспечной безвестности. Он был выделен из массы оказанным ему вниманием, и возврата назад нет. Отныне за любой свой поступок он мог ожидать наказания или награды. Безразличие властей — привилегия незамеченных. Вот так. Но награды ему не нужны.
Теперь оставалось только предугадывать, каковы будут наказания. С какой стороны нанесут первый удар? А что удар последует, не было ни малейших сомнений. Из освещенных окон ресторана полились звуки ночного оркестра. Альтенберг с облегчением нащупал за пазухой ракетку, так как испугался, что забыл ее в этом заведении для избранных. Она была куплена недавно на скопленные с трудом деньги, не хватало еще так по-глупому с ней расстаться. Ведь он ни за что на свете не вернулся бы в ресторан.
Развитие событии не заставило себя ждать. Вернувшись однажды вечером домой, он застал мать у корыта. На плите в оцинкованной выварке кипятилось грязное белье. Клубы пара заполняли сумрачную комнату. Ничего еще не подозревая, с веселой улыбкой он бросил на стол пакетик любимых Касиных конфет, шутливо дернул сестру за ухо и, обняв мать одной рукой за талию, слегка оттащил ее от корыта.
— Что это ты вдруг взялась за стирку?
Мать вынула руки из корыта, отерла мыльную пену и расплакалась.
— Что такое? Что случилось?
— Маму уволили с работы, — сказала Кася.
Трудно было доискаться причины этого внезапного решения хозяина. Ничего он не объяснил, просто сказал, чтобы больше не приходила и что на ее место взят другой человек. Поначалу они решили, что это какая-то случайность, но через несколько дней с этим же столкнулся и Станислав. Как-то утром он вдруг узнал от своего мастера, что уволен. Ешонек отвел его в контору, и там Альтенберг услышал то же самое от служащего, который выписал ему справку об увольнении. Станислав не узнавал мастера. Они всегда были в добрых отношениях, и немец никогда не скрывал своего расположения к нему. Теперь же он стоял молча, избегая взгляда опешившего, потерянного Станислава, а когда служащий, вручая справку, сказал, что, по его мнению, Альтенберг и так слишком долго здесь работал, Ешонек добавил, заикаясь от волнения:
— Тут нет работы… для таких, как ты. Убирайся отсюда. Лучше всего в Польшу… Пусть тебя свои кормят.
Станислав закусил губы, круто повернулся и вышел. Мастер энергичным шагом последовал за ним. Догнал на лестнице и придержал за плечо.
