– Нас вообще мало где любят, – изрёк банальность я. – Но ты ж понимаешь: трус не играет в хоккей.
Может Коля и не знал, что такое хоккей, но примерный смысл этой ставшей в не столь отдалённом будущем расхожей фразы, он понял сразу.
– Я что – на труса похож? – его лицо аж раскраснелось от обиды.
Я хлопнул его по плечу.
– Коля, ты похож на героя! И я тобой горжусь!
– Смеёшься?
– Правду говорю!
Наш разговор прервал Манкевич.
– Граждане сыщики, а со мной что прикажете делать? Мне тоже с вами на арест Князя идти?
По его виду и опаске в голосе было ясно, насколько он трусит.
– Ступайте в МУР, Манкевич. Доложите дежурному, что я – то есть товарищ Панкратов, велел вас задержать, – распорядился Николай. – И не вздумайте дать дёру. Мы вас хоть из-под земли достанем!
– Ну что вы… – заблеял Манкевич. – Как вы могли обо мне такое подумать?! Я всё осознал.
– Тогда идите! – отпустил его Коля.
На мой невысказанный вопрос в глазах, он твёрдо ответил, когда Манкевич ушёл:
– Не удерёт, Жора. Я эту породу как облупленную знаю! Сама мысль о побеге доводит его до испуга.
Я в принципе был с ним согласен, потому спорить не стал. Деньги он вернул, показания дал, адрес Князя и его подручного сообщил и особого интереса для следствия уже не представлял. Всё, что с него можно было получить, мы получили.
Панкратов остановился.
– Давай подмогу вызовем, – внезапно сказал он.
Мысль, в общем, была здравая, и… если бы не побег Кравцова, я бы последовал его совету.
– Ты забыл? – удивленно произнёс я.
– Нет, конечно, – понуро сказал он. – Вот же гад этот Кравцов! Устроил нам, понимаешь, весёлую жизнь! Все планы на ходу меняй!
– Ты своим, что его упустили, хвосты-то накрути! А то позор на всю Москву: бандит двух муровцев как дитей малолетних сделал!
– Да уж накручу! – злым тоном сказал Коля. Чувствовалось, как его изнутри разьедает обида на своих подчинённых. – Так накручу, что потом как пропеллер вертеться будут…
– Вот-вот, пусть вертятся, – одобрил его я.
Мой взгляд упал на табличку с номером дома.
– Кажется, это наш. Пришли, Коля.
– Ну, господи помоги! – со вздохом сказал Коля и открыл дверь в подъезд.
Я мысленно присоединился к его просьбе.
По лестнице мы поднимались с опаской, ожидая в любую секунду выстрела в спину или пера в бок, но пока всё шло спокойно. Видимо, наше появление ещё не привлекло к себе внимание главных обитателей Мясного переулка.
И подъезд, и лестничные площадки с маршами ничем не отличались от многих московских коммуналок: так же темно, сыро, некоторые углы крайне неприятно попахивали – далеко не все считали нужным облегчаться у себя или хотя бы во дворе.
