Главное, что мы не бросались в глаза и потому могли спокойно вести наблюдение отсюда за пивной.
Перед операцией я тщательно подготовил «легенду», по которой Манкевич должен был лично сообщить Князю сведения просто неимоверной важности. Наш «добровольный» помощник обещал не облажаться.
В отличие от меня, на рынке Коля чувствовал себя не очень уютно. То и дело он поглядывал по сторонам с осторожкой.
– Меня тут многие знают, – объяснил он причину своего волнения. – И далеко не все с хорошей стороны. Ты бы знал, сколько я всякого сброда в кутузку засадил!
– Тогда присматривай, чтобы тебе перо в бок не засадили, а я на себя беру наблюдение за пивной, – разделил обязанности я.
– Лады! – легко согласился он. – Свистнешь, как наш выйдет.
– Свистну.
Других Колиных агентов срочно выдернули на другое задание, и получилось, что на операцию вышли мы вдвоём. Особой радости это нам не добавляло.
Чтобы подсластить Николаю «пилюлю», я купил ему пару горячих пирожков с картошкой у разбитной торговки, чья внешность и поведение внушали хоть какое-то подобие доверия.
– Держи, – вручил я их ему.
– За что такая честь? – удивился Панкратов.
– Я уже понял, что ты вечно голодный.
– Не без этого! – ухмыльнулся он и с наслаждением впился зубами в румяный бок пирожка.
Прожевав, добавил:
– Хорошо, что без мяса взял, а то тут порой с такой начинкой продавали, вспомнить страшно… И с кошатиной, и с собачатиной. Да и с человечиной тоже было. Бр…
Я понимающе кивнул.
Минут через двадцать из пивной вышел Манкевич. Немного постоял на крыльце, поозирался и, не заметив нас, пошагал в сторону Сретенки.
– Пошли, – толкнул я локтем Колю.
Мы догнали Манкевича, когда он отошёл от пивной достаточно далеко, чтобы мы убедились, что за ним нет хвоста.
Поравнялись с ним, а потом клещами обхватили с боков.
Манкевич сначала испугался, но потом увидел, что это мы и облегчённо выдохнул.
– Уфф… Так нельзя, граждане начальники. Мне чуть плохо не стало!
– Адрес узнал? – сходу задал главный вопрос я.
Манкевич кивнул.
– Здесь, неподалёку. В Мясном переулке.
Он назвал номер дома и квартиры.
Панкратов присвистнул и как-то резко погрустнел.
– Коля, ты чего? – непонимающе вскинулся я.
– Вот сукин сын, выбрал же себе место для берлоги! – сквозь зубы произнёс Николай. – Самое злачное место в городе, не район, а сплошной бордель!
– Что, московский квартал красных фонарей? – догадался я.
– Ага, – сплюнул на мостовую Панкратов. – И, как понимаешь, нашего брата тут не любят.
