— Полазали, — повторила мама. — Надеюсь, ты не думаешь, что ты там только для того, чтобы развлекаться.
— Я уже выслушала это от папы, — сказала я. — И помню, зачем я здесь.
Мама откашлялась.
— Как идет учеба?
— С трудом, — призналась я. — Но мне нравится инженерное дело.
— Вот и хорошо, — сказала мама. — По крайней мере, ты изучаешь не историю американских комиксов или, я не знаю, еще какую-нибудь чушь.
— Точно.
— Ты высыпаешься? Питаешься хорошо?
Когда могу себе позволить, хотелось ответить мне. Но я уже догадалась, куда клонится разговор. Мои слова не имели значения, и я замолчала, чтобы мы скорее дошли до сути.
— С Ноа давно созванивалась? — спросила мама. Наконец-то. Не думала, что выйдет так быстро.
— Не очень, — сказала я.
— Как у него дела?
— Вы же с ним только что говорили.
— Говорили, — согласилась мама. — Но дети не всё рассказывают родителям.
Это верно. Не всё. Если бы ты только знала, мам. Я ночью ходила в стрип-клуб, там была толчея, мы с Вэн, Катариной и Хао пошли туда ради прикола, но все равно втянулись, красный свет, пот, резкая музыка. Знала бы ты, сколько раз я напивалась, укуривалась, удалбывалась коксом и шла потом ночью домой, стараясь не споткнуться о собственные заплетающиеся ноги. Знала бы ты, что я лазила на огромную высоту без страховки — только я, воздух и смерть.
— Не волнуйся, — ответила я ей. — У нас все в порядке.
— Надеюсь, — сказала она. — Ты же знаешь, чего нам стоило отправить тебя туда.
Вот обязательно ей нужно было это вставить. Моим братьям она такую хрень никогда не говорит, только мне. Типа, мне должно быть стыдно, что я такая тщеславная, а они всего-навсего раскрывают свои возможности.
— Знаю, мам, — ответила я.
— Мы по вам по всем скучаем, — сказала мама.
Я ответила, что тоже скучаю, и это была правда. Но скучала я вовсе не так, как ожидала. Менее отчаянно, что ли. И с каждым днем все слабее.
Я узнал дом, хотя никогда его прежде не видел; я узнал бы его, даже если бы перед ним не стояли два патрульных автомобиля. Все они одинаковы (те места, куда мы ездили): окна завешаны простынями, задыхающиеся от мусора стены обшиты досками, маслянистая россыпь деталей моторов на бугристой лужайке.
— Нравится мне, во что они превратили это место. — Эрин дернула рычаг переключения передач в положение “паркинг”, погасила фары, и мы оба натянули чистые синие латексные перчатки. Я обошел “скорую”, чтобы взять из салона укладку, Эрин направилась к полицейскому на крыльце и заговорила с ним скучающим тоном, готовясь зайти в дом и осмотреть очевидно травмированные черепа.
