— Первый раз? — спросила Вэн.
— Не бойся. — Катарина подошла, стремительно наклонилась и вдохнула. Выпрямилась и глотнула воздух, точно вынырнула из глубины на поверхность. Запрокинула голову, уставилась в небо, растянулась на бетонной плите. Макушка ее моталась туда-сюда.
Вэн молча выложила новую дорожку, Хао спросил: “Ты или я?” — и я поняла, что он обращается ко мне. Я вдохнула холмик, который сделала Вэн, кровь ударила мне в голову, взорвалась вспышкой света. Счастье пронзило меня множеством игл. Я думала, дружба, так? Любовь. Ощущается именно так.
Где-то вдалеке и одновременно рядом со мной Катарина сказала:
— Пошли в трубу. Мы вполне осилим трубу. Ребят, ребят. — Ее острозубая улыбка. Откуда-то долетел смешок.
— В трубу, — эхом повторила я — или Вэн? — Легко.
И мы вошли в разверстый под городом трубный зев, ускоряли шаги и ухали, точно совы. Мы скользили ладонями по бесконечным перегородкам рифленой стали, шлепали ногами во мраке. В голове у меня крутилось: впереди поворот, еще немного — и выйдем на свет. Но в трубе становилось темнее, пахло батарейками и старой прачечной. Темно было так, что глаза мои воображали, чего нет; стоило мне моргнуть, как под веками вспархивали синие и красные шары. Стены под руками в царапинах и засохшем помете, какие-то звери скрываются в темноте. Ощущение, словно впереди вот-вот покажется что-то. Может, бетонная стена. Или забор из проволоки, порвавшейся и торчащей полотнищем кинжалов. Какая разница, говорило мое пульсирующее тело. Мы вместе стремглав прорвемся сквозь что угодно, сплошь крепкие кости и жаркая мощь. Локомотивы. Как назвать тот поезд, в который мы так быстро превратились? Он с ревом уносил меня прочь от Гавайев. Тогда и сейчас. Да, я этого и хотела: Сан-Диего, да, прощайте, острова, боги, легенда Найноа.
В тот год мы возвращались туда неоднократно. Ни разу не дошли до конца трубы, но всегда находили путь обратно.
* * *
В колледже я была инженером — точнее, училась на инженера. Книги, толстенные книги с уравнениями на страницу. Они впивались мне в позвоночник, когда я носила их в рюкзаке; мудреные названия звучали сексуально — типа “Основы технической термодинамики”. И я вечно торчала в лабораториях: стены в деревянных панелях, старые стеклянные мензурки, к столам и стенам прилеплены обшарпанные таблицы часто используемых физических уравнений. И парни. Всегда, всегда парни. Целые аудитории парней, похожих на ящериц или плюшевых медвежат. Вечно торопятся высказать свое мнение, задавить друг друга познаниями. На инженерном факультете можно чувствовать себя по-разному, но в целом там чувствуешь себя как в любом месте, где на двадцать парней три девушки. Я ходила прямая как палка. Ты должна быть тут самой крутой, повторяла я себе. Так себя и вела.
