Бывает, вместо дивана я сплю на полу. Если хочется лежать на жестком. Иногда мне кажется, что ничего другого я не заслужила, или мне просто хочется почувствовать что-то твердое и каждую косточку в теле. Как когда-то в горах, будто я снова в Индиан-Крик. Руки в магнезии и грязи, до мяса впиваешься ногтями в трещины в скале. Мы с Вэн под нейлоновой крышей палатки, ага, лежим, прижавшись друг к другу, снаружи шастают медведи.
В мусорных баках возле общаги я откопала полпузырька викодина и не поверила своей удаче. Затолкала в себя столько таблеток, сколько советовали в интернете. Несколько часов будто плавала в теплом сиропе.
Так. Встать с дивана. Семья Саада опережает мою на миллион лет. Дом ломится от денег. Мебель блестит, точно смазанная сливочным маслом. У шкафов тонкие хромированные ручки. Тяжелые двери остаются под тем углом, под которым ты их раскрыл, отворяются и затворяются плавно, точно ворота замка. Если бы меня спросили, что значат деньги, я бы ответила так: с деньгами твой мир устоит, что бы ни случилось.
Заглядываю в холодильник. Можно подумать, за ночь там что-нибудь появилось. Ага. Кувшин фильтрованной воды, воняющей пластиком, шесть банок “Пепси” в упаковке, девять банок пива, маргарин, сирача[132], запотевшая банка с маринованными огурцами, гладкие пустые контейнеры для фруктов и овощей. В углу початая коробка соды. В шкафчиках все те же шуршащие пачки сладких крекеров и кукурузных палочек со вкусом сыра, шоколадной глазури и овощных чипсов. Дела у ребят не лучше, чем у меня.
Я останавливаюсь перед зеркалом. В смысле, время от времени полезно в него заглянуть. Вот она я: истинно гавайские кудри, которые я, едва взглянув, тут же принимаюсь сворачивать в пучок, нос толстый и сплюснутый от переносицы до кончика, мышцы рук и ног чуть одрябли. Подняв руки, я вижу живот, и он вовсе не плоский. И даже в Сан-Диего я ухитрилась утратить загар.
Но я здесь. То есть окей.
Все разладилось после той вечеринки, на которой я оставила Вэн одну. Я постоянно без сил, даже если всю ночь спала, и боюсь любых закрытых пространств, где можно столкнуться с ней, или с теми парнями, или с кем-то еще, кто знает. Мне кажется, что слухи облетели всю округу и на меня поглядывают косо даже те, с кем я незнакома.
По пути на занятия я почти никогда не встречаюсь ни с кем из тех, кто знает наверняка, в этом нет ничего сложного, ведь я учусь в основном по утрам. Но как ни стараюсь, порой все равно наталкиваюсь на Вэн, Катарину или Хао и прячусь за ближайшим углом. Как таракан, юркаю в свою комнату в общаге, когда лампы уже не горят, а утром юркаю прочь; так же и в дом к Сааду. Усаживаюсь на заднем ряду аудитории, чтобы видеть всех, кто сидит впереди. И так уже три недели. А правда в том, что я даже не представляю, кто именно и что знает, потому что мы все были пьяные и обдолбанные.
