Приблизившись, я заворачиваю за угол хижины и оказываюсь перед дверью. Постройка отмечена на картах — вероятно, раньше здесь укрывались от непогоды спасатели, проводники или работники, поддерживающие тропы в порядке. Передняя стена выглядит точно после обстрела, сквозь огромные щели можно заглянуть в дом, там сухо и тепло, а деревянный пол, хоть и гнилой, наверняка мягкий.
Изнутри пробивается бледный флуоресцентный свет, голоса теперь слышны четче, какой-то европейский язык. Свет бьет мне в лицо, я закрываюсь ладонью от белой вспышки.
— Да, окей, привет, — доносится из хижины мужской голос с тяжелым акцентом. — Что ему нужно, у него мачете, не приближайтесь.
— Я услышал вас с тропы, — оправдываюсь я, но свет по-прежнему слепит глаза. Я делаю шаг к двери хижины.
— Стойте, — говорит мужчина, и я останавливаюсь.
Мужчина перебрасывается с кем-то отрывистым шепотом, второй голос выше, мягче — видимо, женский.
— Можно войти? — спрашиваю я. — Последние два дня я спал на земле. И очень устал.
Снова перешептывания.
— Может, вы нам что-то расскажете?
— Что вам рассказать?
— Откуда вы родом, по какой шли тропе, что-нибудь такое.
Я вздыхаю, по-прежнему прикрываясь рукой от бьющего в глаза света.
— Я родом отсюда, — говорю я. — Вырос в Хонокаа.
— А…
— Шел по тропе из Вайпио. После Вайману начинаются заросли. Чтобы добраться сюда, мне пришлось прорубать дорогу.
Они снова шепчутся; я не жду, мне плевать, просовываю мачете в дырку в стене, оно со стуком падает на пол, прервав их разговор.
— Если хотите, на ночь оставьте его у себя.
Теперь, когда я без клинка, тот, в хижине, удовлетворен. Отворачивает свет от моего лица, и я захожу внутрь. Голые стены, закопченные окна, за деревянным столиком сидят мужчина и женщина.
Я чувствую их запах даже за вонью плесени. Органический смрад, как от прогретой солнцем компостной кучи, уксус, лимонные шкурки, старая кофейная гуща, чертовы хоуле, невольно думаю я. Так выразился бы Дин, будь он здесь, он всегда разделял здешние взгляды на белых людей — непроходимо дремучих, неловких, нечистых, — и хотя я не сторонник стереотипов, однако иногда они бьют наотмашь. Темные спутанные волосы мужчины собраны в куцый хвост, бородка жиденькая, как лобковая поросль, он сутулится, будто новичок в школе, женщина — блондинка с короткой мальчишечьей стрижкой, во рту частокол кривых зубов, я замечаю их, когда она шепчет. Поджарые, как спортсмены, сплошь пирсинг — у обоих проколоты уши, у него еще бровь, у нее нос и губы, — под глазами круги от недосыпа.
