В пять у него встреча с Либером, так что до шести он явно не успеет. Да и неизвестно, надолго ли затянется разговор с отцом Гийомом, что он за человек. Лавернье взглянул на часы: полдень. Пожалуй, он прогуляется по набережной, посмотрит, не развернулся ли тут неожиданный брокант, перекусит в каком-нибудь кафе. А потом попробует попасть в кабинет Кайонна и продолжить обсуждение вопроса с лабораторией. Отличный план, как ни крути!
Пигалица-секретарша посмотрела на него скептически, словно что-то взвешивая, но все-таки склонилась к переговорному устройству и нажала на клавишу:
– Господин ректор, к вам мэтр Лавернье. Пустить?
– Пустить, конечно! И сразу подай нам кофе, Жанна! – раздалось из динамика.
Кайонн стоял возле окна и снова что-то рассматривал во дворе.
– Присаживайтесь, Лавернье, – сказал он, возвращаясь к столу. – Ну, как, Грунгах вам помог чем-то?
– Чем-то помог, а где-то, наоборот, озадачил. Я тут интересную вещь обнаружил…
Пьер достал из пространственного кармана два картона и положил на стол. Ректор с интересом присмотрелся и воскликнул:
– Копия?
– Не совсем. Один я купил сегодня на броканте на набережной Гран-Огюстен, а другой привез из Аль-Искандарии. А теперь определите, где какой.
Ректор думал недолго, и ткнул пальцем в один из рисунков:
– Вот этот не греет. Но с точки зрения живописной, сколько я могу понять, они идентичны. А ну-ка, я проверю магическую составляющую…
Он проговорил формулу и провел рукой над картинами. Один из картонов слегка засветился оранжевым.
– Вот именно, – сказал Лавернье. – У меня есть подозрение, что это какая-то более или менее известная картина, которую достаточно часто копируют. И наш, неизвестный пока, сподвижник Павсания тоже пошел по такому же пути: подобрал живопись, соответствующую задачам, и скопировал особыми красками.
– А в процессе работы Павсаний стоял у него за спиной и наговаривал заклинания, – договорил Кайонн.
– К сожалению, я разбираюсь в живописи ровно настолько, чтобы приглашать эксперта, когда мне в руки попадает что-то стоящее, – Пьер покачал головой. – Из Аль-Искандарии мне написали, что им удалось выяснить, кто из художников работал с Павсанием, но он исчез сразу после похорон. Венсан Иланавель Охтарон…
– Эльф?
– По отцу, мать была нубийкой, умерла при родах, – Лавернье развернул письмо, утром принесенное магическим вестником, и стал читать дальше. – Отец погиб десять лет назад при неясных обстоятельствах, Венсан тогда учился в Школе искусств в Медиолануме. На практике был в Аль-Искандарии, туда и переехал после получения диплома. На жизнь зарабатывал, рисуя афиши, вывески таверн или кафе, портреты на набережной. С Павсанием сдружился примерно пять лет назад…
