Мысли о более-менее массовом образовании тянули за собой целую вереницу проблем. Тут и учителя, и здания школ, и финансирование оных, причем адекватное, требовались. И развитие книгопечатания, без которого массировать с высоким уровнем повторяемости учебники было невозможно. Ведь ручное переписывание – дорого, долго и неточно. Писцы ошибались. Писцы иной раз добавляли что-то от себя. Из-за чего каждая переписанная книга была уже своего рода новым произведением.
Кроме того, для образования требовалось создавать библиотеку с неким «парком» книг. Простого чтива. Пусть даже и развлекательного. Для чего нужно было переводить античное наследие, которого в IX веке еще хватало. Да, намного меньше, чем в тех же V–VI веках, но хватало. И многие утраченные к XX–XXI векам тексты все еще были доступны.
Конечно, Александрийская библиотека была сожжена арабами при завоевании города. Целенаправленно уничтожена. Но не вся. При тщательном обыске города удалось найти какое-то количество древних рукописей, которые хранили в частном порядке. Просто для статуса. И таких было много по разным влиятельным домам Европы, Северной Африки, Малой Азии и Ближнего Востока. А ведь было еще персидское наследие, весьма кучерявое, но во многом выжженное в последующее тысячелетие. И всякого рода рукописи на санскрите, родом из северной Индии. Плюс, при желании, Ярослав мог заглянуть даже на Восток. В общем, было где развернуться.
А ведь кроме этих, уже существующих текстов можно было записать фольклор славян, скандинавов, балтов, угро-финнов и прочих. Просто для того, чтобы зафиксировать сказки и сформировать пласт чтива. Ну и «выдумывать» дальше то, что он сам когда-то читал. Пересказывать фэнтези с его эльфами и драконами Ярослав уже начал, когда делал хрестоматию для сына. Истории про далекий космос и приключения на далеких планетах. И многое, многое другое…
Сын… Он сидел с ним. Возился. А мысли постоянно и безудержно скакали. Надо воспитывать? И мысли тотчас же устремлялись детализовать все. Потом Ярослав брал себя в руки, отмахиваясь от этих мелочей. Снова возвращался к воспитанию и главным, магистральным идеям. Но только для того, чтобы теперь уже перескочить на мысли о формировании среды, в которой его дети будут вариться. То есть о том, как выращивать хотя бы элиту образованной. Вновь отмахивался от этих деталей. Вновь сосредотачивался на воспитании. И вновь уходил в детали, понимая, что для образованного и воспитанного человека требуются характерные развлечения. И нужно создавать хотя бы зародыш театра, консерватории и так далее.
