Хол свернул на лесную дорогу.
— Подожди, — остановила его я. — Откуда мы знаем, что всегда можем вернуться назад?
— Одна из стен ведет обратно. Делаешь шаг назад, и все. Это самая легкая часть. Она разрушает чары или что-то в этом духе.
— Чары. Звучит не очень научно. Что, если мы окажемся в ловушке, застрянем там?
— Камилла, в нашем мире ты тоже застряла на всю жизнь.
— Это совсем другое дело, и ты сам это знаешь. Во-первых, наш мир больше.
— Ты хочешь соскочить? — спросил он.
— А ты? — Вот оно. Мы оба ухмыльнулись. Как мы могли отступить? Как часто человеку выпадает шанс попасть в другой мир?
Хол вырулил на шоссе, и мы двинулись вниз с холма.
— Может, мне пристегнуться?
— Ха! Я не знаю, никогда об этом не думал.
Я пристегнула ремень безопасности.
Тридцать семь. Сорок. Сорок два (которые выглядят с пассажирского места как тридцать девять). Шины скрипят, но лишь чуть-чуть, негромко. Взвыла трансмиссия.
— Откуда ты знаешь, что этот спидометр точный? — спросила я.
— Это не имеет значения. Ты когда-нибудь слышала про относительность? Просто сиди и смотри вперед, и все, о’кей?
Я рассматривала украшение на панели — маленькую хромированную фигурку кавалера в обтягивающих панталонах и шляпе с пером. Глазки — как две изюминки. Белые столбики на обочине начали мелькать знакомым волнообразным манером. Канат между ними ритмично раскачивался. На этот раз я заметила момент, когда волна вывернула мир наизнанку, как носок. И вот мы опять в белой комнате.
Войти туда было легче, чем в кинотеатр. И выйти тоже. Ни одна картина не возникала, пока я на нее прямо не посмотрю. Потом она вроде как сама в себя втягивалась. Я опустила глаза и увидела скамейку. Белую. И белый пол. Потом посмотрела себе на руки и ноги. Выглядела я как компьютерный персонаж или как рисунок в мультфильме. Я была плоской и существовала, только когда двигалась. Если, например, не двигать рукой, то она исчезала. Но если ею пошевелить или внимательно на нее посмотреть, она оказывалась на месте.
Я попробовала изнутри провести языком по зубам. Там ничего не было. Ни слюны, ни зубов.
А вот разговаривать я могла. Посмотрев на Хола, я легко произнесла:
— Вот мы и здесь. — Понятия не имею, откуда доносилась речь.
Хол отозвался теми же словами:
— Вот мы и здесь.
Мне захотелось встать, и я встала. Хол встал вместе со мной. Это оказалось легко, словно разворачиваешь лист бумаги. И стало казаться, что вроде бы так и надо.
— Давай посмотрим, что здесь есть, — предложила я.
