— Знаешь, что он сделал с Пламенем Зороастра? — спросила Кей.
— Конечно. Купил его и поместил в Метрополитен.
— Сначала он его задул.
— Что?!
— Он — странный, одержимый человек. Он чувствует свою мистическую связь с Александром. А насчет истории у него есть идея: надо рвать с прошлым в тот самый момент, когда его осознаешь.
— Но ведь весь смысл предприятия был в том, что пламя подлинное! Как только проведут еще одну датировку…
— Кто станет этим заниматься? Разве что ты. А ты, грубо говоря, стоишь на довольствии.
Кей держала в обеих ладонях свои небольшие груди, словно упругие апельсины.
— Ты останешься на ночь?
С воздуха горы Рувензори представляют собой устрашающую мешанину облаков, льда и камня. За два года работы со своей пушкой времени Эмиль уже выяснил, что не пригоден для серьезной работы в поле. Он не любил маленьких самолетиков и коротких посадочных полос.
В этом путешествии было и то, и другое.
Клод здесь уже бывал. Кей и Эмиль держались в сторонке, пока он показывал письмо и нанимал проводника. Гид был не из числа посвященных культа Гер’абте, но входил в тайную и, очевидно, древнюю сеть верующих, которые поддерживали жизнь жрецов, которые поддерживали жизнь огня.
Кей организовала транспорт. Вертолетом они долетели до деревеньки на высоком отроге гребня. «Лендровер» (здесь его еще не заменили «тойоты») доставил их на еще более высокий отрог, а остаток пути пришлось идти пешком.
Горные пики обволакивало покрывало тумана, и они походили на привидения. Проводник вышел на тропу — узкую, бесконечную ленту коричневой грязи.
Ступив на тропинку, Клод достал сигарету.
— Мы могли бы проехать весь путь, но это оскорбило бы les enfants.
— Детей? — спросил Эмиль.
— Oui — да, Детей. Так они сами себя называют, — пояснил Клод. — Правда, забавный контраст с европейскими священниками? Те предпочитают, чтобы их называли святыми отцами. Эти жрецы, за раз их бывает здесь не больше трех, называют себя Детьми Первого Огня — Гер’абте.
— И поддерживают жизнь в духах своих предков, — закончил Эмиль.
— Pas de tout! Вовсе нет, — резко возразил Клод. — Это не упрощенное поклонение предкам d’Afrique. Они не верят ни в богов, ни в духов. Их религия — это антропологическая космогония: человек сложил костер, потом поднял глаза вверх и увидел звезды, сотворив таким образом Вселенную, которую мы знаем. Их работа в том, чтобы поддерживать этот порядок вещей.
— Ритуальное олицетворение огня как источника, прародителя сознания, — прокомментировала Кей.
