– Ах, батюшки! Ну что же, брат Аргайл, я уверена, ты нужен сейчас Хелед. Иди к ней. – И выразительно посмотрела на Отца широко раскрытыми темными глазами.
Алис чувствовала, что Отец не сводит с нее глаз. Он направился в сторону спальни, но она не в состоянии была смотреть на него. Вместо этого она перевела взгляд на мистрис Харди. Та только что зажгла вторую лампу, в то время как мистрис Дэниелс закрыла ставни, прогнав из кухни зимнее солнце. Оно по-прежнему проникало внутрь сквозь щели в рамах, но само помещение погрузилось во мрак. Алис услышала, как дверь спальни открылась и снова закрылась. Когда она повернула голову, Отца уже не было.
Мистрис Майлс встала спиной к входной двери, лицом к столу:
– Садись.
Одной рукой она держала веревку, а другой выдвинула из-за стола тяжелый стул. Это было место Алис, где она каждый день сидела, когда обедала и ужинала.
Алис села. Вопреки ее воле плотный комок страха стиснул ей грудь. Сердце забилось чаще. Она оказалась спиной к мистрис Майлс и остальным женщинам, лицом к холод-ному очагу. Они не зажигали его, значит, по крайней мере, ее не будут пытать огнем. Она способна вынести все, но только не огонь. Алис когда-то помогала Матери лечить ожоги. Мать тогда сказала, что нет страшнее боли, чем та, что причиняет огонь. Даже если боль ожогов не убивает тебя, ты мечтаешь о смерти.
Энрик и Форд стояли справа от нее, спиной к двери, ведущей в спальню Алис. Энрик сжал губы так плотно, что казалось, он вот-вот заплачет или его вырвет. Форд убрал руки от стола. Теперь он сжимал в ладони толстую грубую веревку, завязанную петлей. Алис вдруг задалась вопросом, что лежит у мистрис Фаган в корзине, которую та крепко прижимает к животу.
– Свяжи ее, – приказала мистрис Фаган.
Форд склонился над Алис так низко, что при желании она могла бы укусить его за ухо. Она почти ощущала вкус его крови, ей представилась его разорванная плоть, она почувствовала его ужас и боль. Собственные мысли потрясли ее. Значит, вот так и действует Зло, когда разрастается внутри? А как только оно достаточно вырастет, оно начинает выливаться наружу, и уже невозможно сдержать его. Что сейчас подумал бы о ней Зверь? Потом Алис сообразила, что теперь это вряд ли имеет какое-то значение. Она уже ничего не сможет сделать с Провалом. Наверное, и никогда не могла. Чудовище, которым она стала, – это и есть ее настоящая суть.
Алис сидела неподвижно, пока Форд привязал к стулу сначала ее плечи, потом талию, а после обмотал веревку вокруг каждой из лодыжек, привязав их к передним ножкам стула. Форд не женат, вспомнила Алис. Она чувствовала исходящий от него запах завтрака. Баранина с сыром. И вонь давно не стиранной рубахи. Закончив свое дело, он взглянул на нее. На глупом лице блестели маленькие крысиные глазки. Она вдыхала его страх. У него был запах тухлятины.
