Услышав ее голос, он был удивлен.
— Ты должен уйти, — шептала она. — Не смей приходить, если он дома. Я тебе уже говорила, Джим. Что ты будешь делать, если он проснется и застанет тебя здесь?..
Поспешив в кухню, Мариус увидел ее, высунувшуюся в дверь, в сумерки, сжимающую в руке сковородку с овощами.
— Что ты будешь делать? Пожалуйста, уходи!
Мариус бросился к ней, стараясь не коснуть ее, стараясь, чтобы они не ощутили, что он здесь, слушает, смотрит. Огненная волна ненависти медленно росла в нем.
Мужчина был молод, смугл, хорошо сложен и чисто одет. Он наклонился к полуоткрытой входной двери, держа свободную руку Мэри Энн в своих ладонях. Его смуглое овальное лицо склонилось к ее лицу, и в ее улыбке была такая нежность и страсть, какой Мариус никогда не видел.
— Знаю, — сказал мужчина. — Все это я знаю. Но я просто не могу больше терпеть, Мэри Энн. Просто не могу думать, что он опять колотит тебя в эту минуту. Он ведь снова может это сделать. Он может! Говорят, он стал еще хуже после того, как переболел тифом. Спятил, я думаю. Я слышал, как люди говорят, что он спятил.
— Да. Да. Все равно ты должен сейчас уйти, — отчаянно шептала она, оглядываясь через плечо, сквозь лицо Мариуса. — У нас будет время снова обговорить все, Джим. Я… я собираюсь уйти от него, но… Не торопи меня, я наделаю глупостей, Джим, дорогой. Не вынуждай меня делать это, пока я буду готова.
— Но почему не сейчас? — снова заговорил мужчина. — Почему не сегодня вечером? Мы можем пароходом добраться до Луисвилля, и тебе уже никогда не придется сносить его выходки. Ты навсегда избавишься от него, милая! Смотри! Я взял два билета до Луисвилля, вот они, в кармане, на «Нэнси Тэрнер». Боже, Мэри Энн, не заставляй меня так страдать — лежать всю ночь и представлять, как он замахивается на тебя своей палкой и бьет тебя — убивает тебя!
Женщина замолчала, ее лицо смягчилось, она следила, как светлячки чертят свои огненные зигзаги под невысокими деревьями вдоль улицы. Она приоткрыла рот, потом сжала губы и постояла, прикусив нижнюю. Затем она наклонилась и притянула его лицо к своему, ища его рот.
— Хорошо, — прошептала она потом. — Хорошо. Я это сделаю. А теперь иди! Быстро!
— Жди меня на пристани в девять, — сказал он. — Скажи ему, что идешь на молитвенное собрание. Он все равно не заподозрит. Потом мы сможем всегда быть вместе и не прятаться, как сейчас. Милая, если бы ты знала, как я…
Слова были заглушены ее поцелуем, он притянул ее к себе через полуоткрытую дверь и обнял.
