– Да. Я позвонить ему. – Нико был очень серьезен.
– Где я смогу с ним встретиться? Условимся сразу. Я приду туда.
– Он работать на улица Леохарус. Вы знать площадь Клафтмонос?
– Нет, не знаю.
– Надо написать: Леохарус.
Нико записал для Честера название улицы. На Леохарус располагался ресторанчик «Трапециум» или что-то вроде этого. Название больше годилось для банка. Честер заверил, что найдет. Нико обещал договориться со своим знакомым, которого звали Андреас, чтобы он подошел туда к пяти часам, когда закончит работу.
– Как он выглядит? – спросил Честер.
– Он сам найти вас. Он узнать американец, – сказал Нико.
– Да, но… все-таки как он выглядит?
– Большой, – Нико раскинул руки, – сильный, черные волосы. – И покрутил пальцем у виска, то ли показывая, что волосы кудрявые, то ли что тот со странностями.
– Можете сказать ему, что, если мы придем к соглашению, я дам задаток две с половиной тысячи.
– Да, – кивнул Нико.
– Теперь что касается паспорта, – проговорил Честер тихо и полез за бумажником.
Минут через пять они расстались. Честер дал Нико пять тысяч. Тот потребовал за свои услуги тысячу, когда паспорт будет готов. Честер согласился. Он машинально направился по улице Стадиу в сторону гостиницы. Настроение у него поднялось. Возвращаться в отель не хотелось. Только не туда. Честер развернулся и зашагал в обратном направлении. Он вспомнил о письмах, которые, возможно, дожидались его в почтовом отделении «Америкен экспресс». Ну что ж, послезавтра он получит новый паспорт и напишет друзьям в Нью-Йорк, попросит переадресовать всю почту на его новое имя теперь уже в парижское отделение «Америкен экспресс». Да, как только он получит паспорт, тут же вылетит в Париж. Хорошо, что он не успел попросить писать ему в Афины на имя Уильяма Чемберлена. Он словно предвидел, словно угадал таящуюся опасность шестым чувством. Жаль только, что это чувство ничего не говорит о том, как обстоят его дела в Америке. Честера настораживало то, что в «Нью-Йорк таймс» и парижской «Геральд трибьюн» ничего не сообщалось о возбуждении дела против Честера Макфарланда или Говарда Чивера. Он знал, что находится под следствием, и молчание газет усиливало его опасение, что полиция выигрывает время, накапливая улики, растущие как снежный ком.
Честер остановился перед кассой кинотеатра и полез за деньгами. Он даже не поинтересовался, что собирается смотреть. Это не имело значения. Фильм оказался японским с греческими субтитрами.
