– А почему это я?
– Мама, мы все уходим, – успокоила ее Джейн. Схватив Корсака за руку, она потянула его к входной двери. – Фрэнки, уведи папу.
– Только не ты, Джейн, – возразила Анжела. – Ты можешь остаться.
– Но ты ведь сказала…
– Я хотела, чтобы ушли мужчины. Это от них у меня разболелась голова. А ты должна остаться, чтобы мы смогли поговорить.
– Проследи за ней, Джени, – велел Фрэнк, и Джейн ясно почувствовала нотку угрозы в его голосе. – Помни, мы семья. Это невозможно изменить.
«Иногда я жалею об этом», – подумала Риццоли, когда мужчины уходили с кухни, оставляя после себя такой явный шлейф враждебности, что, казалось, можно было вдохнуть ее запах. Джейн не решилась не только заговорить, но даже пошевелить хоть мышцей, пока не услышала, как хлопнула входная дверь, а затем – как одновременно взревели двигатели всех трех машин. Она с облегчением выдохнула, поставила подставку с ножами на ее привычное место на разделочном столе и взглянула на маму. Странный, однако, поворот событий. Казалось, именно Фрэнки всегда был предметом самой большой материнской гордости; ее сын – морской пехотинец – не мог быть не прав, даже когда он мучил своих брата и сестру.
Но сегодня Анжела попросила остаться не Фрэнки, а Джейн, и теперь, когда они остались одни, Риццоли некоторое время пристально разглядывала маму. Лицо Анжелы до сих пор было раскрасневшимся после вспышки гнева. С этими розовыми щеками и огоньками в глазах она не походила ни на чью собственность. Она выглядела женщиной, которая должна сжимать в руках копье и боевой топор, пуская пар из ноздрей. Однако, когда до них донесся шум уезжающих машин, эта воительница несколько поникла, снова превратившись в усталую женщину средних лет. Анжела тяжело опустилась на стул и закрыла лицо руками.
– Мам! – окликнула Джейн.
– Я всего лишь хотела снова ощутить любовь. Снова почувствовать, что живу.
– «Живу»? Что ты имеешь в виду? Ты разве не чувствуешь себя живой?
– Я чувствую себя невидимкой, вот кем я себя чувствую. Каждый раз я ставила перед твоим отцом ужин. А потом смотрела, как он заглатывает его. И даже ни разу не похвалил. Мне казалось, что так и должно быть, когда ты замужем тридцать пять лет. Откуда мне было знать, что случается иначе? Я решила: всё. Мои дети выросли, у меня есть дом с прекрасным участком. Кто я такая, чтобы жаловаться?
– Я не знала, что ты была несчастна, мам.
– А я и не была. Я просто… – Анжела пожала плечами. – Существовала. Дышала. Вот ты. Ты недавно замужем. Вы с Габриэлем, наверное, и не знаете, о чем я толкую, и, надеюсь, никогда не узнаете. Ужасно думать, что твои лучшие годы остались в прошлом. Он заставил меня почувствовать это.
