Закончив с Дианой, Эмма выплыла из Европейской космической лаборатории в жилой модуль, чтобы найти Майка Григгса.
– Ты следующий, – сказала она.
Он простонал и неохотно вытянул руку:
– Все во имя науки.
– На этот раз только одна пробирка, – сообщила Эмма, затягивая жгут.
– У нас так исколоты руки, что мы похожи на наркоманов.
Эмма легонько шлепнула Майка по внутренней стороне руки, чтобы показалась вена. Она посинела и набухла на его мускулистой руке, напоминая толстый шнур. Григгс следил за тем, чтобы оставаться в хорошей форме, – непростая задача, когда находишься на орбите. В космосе человеческий организм несет потери. Лица астронавтов становятся одутловатыми – опухают из-за изменений в жидкостях. Мышцы бедер и икр уменьшаются и в конце концов начинают напоминать костлявые и белые куриные ножки, торчащие из шорт. Работа казалась утомительной, а причин для раздражения было не счесть. Да к тому же нелегко эмоционально: в течение нескольких месяцев астронавты вынуждены находиться в замкнутом пространстве с другими членами экипажа, также переживающими стресс, редко моющимися и носящими грязную одежду.
Эмма протерла кожу спиртом и проткнула вену. Кровь брызнула в шприц. Она глянула на Майка и увидела, что тот отвернулся.
– Все в порядке?
– Да. Люблю искусных вампиров.
Эмма ослабила жгут и, вытащив иглу, услышала вздох облегчения.
– Теперь можешь позавтракать. Я у всех взяла кровь, кроме Кеничи. – Она оглядела отсек. – Где он?
– Сегодня я его еще не видел.
– Надеюсь, он не ел. А то наверняка сбил уровень глюкозы.
Николай, заканчивая завтрак и собираясь удалиться, сообщил:
– Он все еще спит.
– Странно, – удивился Григгс. – Он всегда просыпался раньше всех.
– Он плохо спал, – отозвался Николай. – Я слышал, что ночью его тошнило. Спросил, не нужна ли ему помощь, но он ответил, что нет.
– Я осмотрю его, – пообещала Эмма.
Она покинула отсек и направилась в российский служебный модуль, где спал Кеничи. Его личная разделительная штора была задернута.
– Кеничи! – позвала она.
Ответа не последовало.
– Кеничи!
Немного поколебавшись, она отодвинула штору и увидела его лицо.
С кроваво-красными глазами.
– О боже, – пробормотала она.
