— Я всегда считал, что мне подведомственны, с одной стороны, те преступления, о которых следует докладывать в управу, а с другой стороны — обычные текущие дела, о которых нет нужды никому сообщать. Сейчас в нашей деревне живет несколько сотен семей. Не проходит и дня, чтобы я не отметил в регистрационной книге женитьбу, похороны или рождение ребенка. Я не вижу ничего особенного в смерти Би Сюня; его родственники не сообщили мне ничего подозрительного по поводу его кончины, а также и его соседи не подали никаких жалоб или обвинений. Я знаю только одно: что он умер в прошлом году в день состязания лодок-драконов. Вот и вся правда.
— Ты, тупоголовый осел, должен более ревностно исполнять свои обязанности! — сердито воскликнул судья Ди. — Я знаю правду, а ты продолжаешь увиливать от прямого ответа. Этого достаточно, чтобы дать мне отличное представление о том, как ты относишься к своей службе.
Отругав таким образом старосту Хо Гая, судья Ди вызвал на допрос старого смотрителя.
Седобородый малодушно дрожал от страха. Преклонив колени перед столом судьи, он сказал:
— Я в мои преклонные годы служу смотрителем кладбища Гао-Цзява и почтительно приветствую вашу честь.
Судья Ди, видя такое смирение, едва смог сдержать улыбку, вспоминая дерзкое поведение старика во время вчерашнего разговора.
— Как твое имя, — спросил он, — и как долго ты исполняешь свои обязанности?
— Я уже старый человек, и зовут меня Тао… — начал седобородый.
Но стоявший рядом с ним стражник резко оборвал его.
— Ты, старый пес и неотесанный деревенщина! — вскричал он. — Как смеешь ты говорить «старый человек», отвечая его превосходительству? Разве ты не знаешь, что должен именовать себя «ничтожным слугой», когда стоишь перед своим правителем? Нам не важно, стар ты или молод, вот мы всыплем тебе сейчас порцию палок, так сразу поумнеешь.
Облаянный стражником, седобородый помертвел от ужаса и поспешно сказал:
— Вашего ничтожного слугу впору предать смерти. Я служу смотрителем на этом кладбище последние тридцать лет. Чем я могу быть полезен вашему превосходительству?
— Взгляни на меня и посмотри, знаешь ли ты в лицо своего правителя?
Робко подняв глаза, смотритель взглянул на судью Ди, и тут ему показалось, что его душа собирается покинуть тело. Несколько раз ударив лбом об пол, он заголосил:
— Поистине, меня, ничтожного, впору обезглавить! Вчера, разговаривая с вами, я не узнал вашу честь. Но, поверьте мне, с этих пор я никогда больше не буду грубить никому, кто бы ни зашел на это проклятое кладбище!
