В-четвертых, китайцы обладают удивительной памятью на имена и неким шестым чувством относительно семейных связей. Образованный китаец способен без малейших усилий с ходу назвать порядка семидесяти или восьмидесяти родственников, безошибочно упомянув их имена, фамилии, звания и точную степень родства, причем словарный запас китайского языка в этом отношении является удивительно богатым. Китайскому читателю нравятся «густонаселенные» романы, и в итоге список действующих лиц одного романа достигает пары сотен, а то и больше персонажей. Наши современные детективные романы в основном имеют всего около дюжины основных героев, и тем не менее с недавних пор издатели стали считать необходимым выводить список действующих лиц в начало книги для удобства читателя.
В-пятых, у китайцев весьма своеобразный взгляд на то, что должно быть описано в детективном романе и что вполне может быть оставлено на воображение читателя. Нам во всех подробностях необходимо знать, как совершалось преступление, однако нас мало волнует, какое именно наказание вынесут преступнику. Если он не падает на своем самолете в море, или не срывается с отвесной скалы в автомобиле, или не удаляется со сцены каким-то иным путем, то мы оставляем его в конце книги, смутно подозревая, что его ожидает палач или электрический стул. Китайцы же, напротив, ожидают полного отчета о казни преступника со всеми страшными и ужасными подробностями. Зачастую также китайский писатель вводит своеобразное «дополнение» — полное описание наказания, полученного несчастным преступником в Загробном мире уже после его земной казни. Такое окончание, необходимое для удовлетворения китайского чувства справедливости, совсем не нравится западному читателю, поскольку он твердо знает, что лежачего не бьют[2].
Если в добавление к вышесказанному вспомнить, что китайский автор, естественно, считает само собой разумеющимся отличное знакомство своего читателя с местными законами, обычаями и традициями, то станет понятным: перевод китайского детективного романа для широкой западной аудитории подразумевает его значительную переделку, и даже тогда страницы такого перевода будут изобиловать сносками и примечаниями. Справедливо заметить, что изредка встречающиеся сноски придают детективной истории вящую достоверность, как, например, в романе Вана Дайна, описывающего подвиги Фило Вэнса, однако читателю вряд ли понравятся многочисленные и длинные сноски на каждой странице.
