— Нет, ты неправильно меня понял, — вздохнул гость. Потом посмотрел в глаза другу и всё-таки сказал: — Я сегодня видел твою Фернанду. С другим парнем.
— Где? — озадаченно проговорил Кейн.
Он даже мысли не допускал об измене. Потому лишь пожал плечами и ответил:
— Наверное, это её родственник или друг.
— Нет, — Холли тяжело вздохнул. — Это Фостер Гратц. С пятого курса. Сын лорда Гратца. И они вели себя, как пара.
— Да не может такого быть, — ответил Кейн, но его хорошее настроение, как ветром сдуло. — Не может. Ферна…
— Кейн, — устало произнёс его друг. — Это было в кафе у центральной площади. Они сидели за столиком, держась за руки. Он целовал её пальцы, а она кокетливо ему улыбалась. Тут уж сложно перепутать, поверь. Да и… — он сглотнул, — я был там с Мари, и она сообщила, что эти двое уже как пару недель вместе.
Кейнар прошёл по комнате, бросил на стол висящее на плече полотенце, и растерянно глянул на снимок своей любимой.
— Бред, Холли. Она не могла. Она не такая.
— Друг, поговори с ней. Я ни в коем случае не хочу стать причиной вашей ссоры. И буду рад, если мне сегодня почудилось, и всё на самом деле не так. Но и не могу позволить ей выставлять тебя дураком.
— Ты прав, — ответил Кейн. — Я обязательно с ней поговорю. Уверен, этому фарсу обязательно найдётся объяснение. Иначе и быть не может.
Холланд посмотрел на него с сочувствием, но больше ничего говорить не стал. Мари рассказала ему немало неприятного о возлюбленной Кейна. Оказывается, они с Фернандой были неплохо знакомы и даже когда-то дружили. Ферна никогда не отличалась добротой и праведностью, её скорее можно было назвать расчётливой стервой. Потому Мари искренне удивлялась тому, что Фернанда вообще обратила внимание на безродного бедного парня, коим и являлся Кейн.
Мари даже предположила, что Ферна на самом деле полюбила Кейнара. Вот только Холли в это не верил. Он мог бы многое рассказать другу, но промолчал. Ведь прекрасно помнил и синяк под глазом Лукаса, и их с Кейном затяжною ссору. Потому и старался не лезть. Но о встрече в кафе промолчать просто не смог. Этого совесть ему уже не позволила.
