– Я безумно рад, что вы приехали! – заискивающе пролепетал он. – Как добрались? Желаете чай, кофе?
Он весь будто лучился энергией. Не давая девушке и рта раскрыть, продолжал сыпать вопросами, не дожидаясь ответа:
– Все хорошо? Правда? Чудненько! Не возражаете, если мы сразу перейдем к делу? Я ценю ваше время.
Не пытаясь остановить поток неудержимо льющихся слов доктора, Марианна молчала, время от времени кивая головой, что, впрочем, тоже не имело никакого смысла – он все равно не смотрел на нее и не слушал. Все мысли Марианны вертелись вокруг одного: как бы не забыть при беседе с медиумом включить диктофон, чтобы раз и навсегда утереть нос Константину, покончив с его домыслами о происхождении зашифрованных стихов.
Неизвестно откуда взявшийся санитар – как две капли воды похожий на мерзкого водителя – еще одна ворона, не спрашивая разрешения, повез коляску с Марианной по длинному коридору мимо кабинета заведующего отделением прямиком к кабине старого лифта на памятных ужасающим грохотом тросах. Тимур Сардокович мелкими шажками семенил за ними. Санитар-ворона, дождавшись его, повернул ручку стальной двери и резко втолкнул коляску в кабину. Девушку дернуло вперед, и она, возмутившись, чрезвычайной неловкостью санитара, которую следовало бы назвать халатностью, обернулась, посмотрев на него снизу вверх, – возмущение тотчас смыло ледяной волной испуга – металлический взгляд пугающего бесстрастия, тот самый, что глядел на нее в отражении зеркала заднего вида, недобрый мутный взгляд, без тени интереса прошелся по ее лицу как пощечина. «Зачем он здесь? – спрашивала себя Марианна, пытаясь найти логическое объяснение его присутствию. – Он и санитар, и водитель… Или не он это вовсе?» Она снова мельком взглянула в лицо санитару-вороне. «Шрам прямой, глубокий – нет, он… Может, у них не хватает работников?»
Как бы то ни было, от присутствия рядом водителя-санитара в черном со шрамированной щекой, от которого так и веяло недружелюбием, а еще – злобой, холодной и расчетливой, у Марианны засосало под ложечкой. Лифт, казалось, не спускался, а подал вниз, и с каждым пройденным пролетом она будто теряла точку опоры, падая в неизвестную черную дыру, как это случалось в забытых снах о всеобъемлющем, лишающем воли Вихре.
Лифт загремел, затрещал, остановился. Сталью лязгнула дверь. Мерцающий свет сиротливой лампочки едва освещал обшарпанный коридор, разделенный на запертые на засовы отсеки. Двигались в тишине, и на стенах плясали тени в такт раскачивающейся из стороны в сторону лампочке. У ворот отсека № 29 Марианна раскрыла сумочку, собираясь включить на телефоне диктофон.
