Постепенно мысли в голове стали путаться, таять, и наконец, уткнув голову в мокрую подушку, Кати заснула.
Когда в комнату проникли первые звуки пробуждающегося дня и утренний свет начал пробиваться сквозь щели ставен, Кати была уже на ногах. Через минуту вещи, предназначенные для обмена, лежали в мешке. Туда же она положила и свой вчерашний паек хлеба. Хотела сунуть туда и картофелину, но раздумала, положила ее в карман. Застегнув пальто, она покрыла голову поношенным платком и натянула перчатки на руки.
«Ездить в поездах теперь так трудно, а сил у меня мало, — подумала Кати, — может быть, я уже не вернусь обратно…»
Она с тоской посмотрела на спавших дочерей, наклонилась над младшей и осенила ее крестным знамением; потом вынула картофелину, которую не съела вчера, и сунула ее под подушку Марико. Взглянув же на постель старшей дочери, Кати покачала головой.
Она вспомнила, какой ласковой Пепо была раньше. Как, здороваясь по утрам, она бросалась матери на шею и нежно целовала ее.
А теперь…
Перевернулся свет! Дочь готова вцепиться в волосы родной матери. Все пропало!
Кати горестно вздохнула и вышла из комнаты.
На улицах было уже много народа. У кого в руках корзинка, у кого базарная сумка или мешок. Люди озабоченно шли своей дорогой — одни по тротуару, другие по мостовой. Хруст шагов по утоптанному снегу далеко раздавался в морозном воздухе. Люди с трудом передвигали ноги. Их лица были бледны. Казалось, будто все они только что вышли из больницы. Некоторые были до того истощены, что, потеряв силы, падали и уже не могли подняться. Прохожие обходили их и продолжали идти дальше.
Почти все шли искать продукты. Одни надеялись достать их в самом городе, другие шли далеко в села, полагая, что там они скорее раздобудут картошку, немного муки или кусок мяса.
Кати еще накануне договорилась с двумя соседками, что хорошо бы им поехать за продуктами вместе. И вот они втроем идут на вокзал.
Идут и тихо беседуют. О чем? Да все о том же: о еде, конечно! Рассказывают друг другу, что у них было на обед вчера, позавчера и раньше.
Проходившие мимо люди говорили о том же. Со всех сторон только и было слышно: «поели, поедим, два дня ничего не ели… мука, мясо, картошка…» О чем же еще можно было говорить в такое голодное время!..
Кати хоть и слышала эти слова, но они не доходили до ее сознания. Она ведь давно ничего не ела, ноги подкашивались. Больше Кати не могла терпеть. Она вынула из мешка свой вчерашний кусок хлеба. Подержала в руке, долго смотрела на него: съесть или подождать?
