Тут Симон спрашивает:
— А Гарсеван так и не взял полцарства?
— А на что это ему нужно? Его собственным землям предела нет!..
Так разговаривали старики на скамейке или у камня.
Однажды утром Симон, выходя из дома, увидал во дворе початок кукурузы, поднял его и бросил несколько зерен курице, которая вертелась у него под ногами. Тогда Симону пришла в голову хорошая мысль: «Что я даром сижу? Дай, откормлю курицу и потом продам ее за хорошую цену…» Бросает он курице зерна, а та подбирает.
Вот, опираясь на костыли, к скамейке приблизился Тедо.
— Что ты делаешь, Симон?
— Что делаю? Откармливаю курицу к Георгиевому дню.
— Откармливаешь курицу? — недоверчиво произнес Тедо, садясь на скамейку рядом с Симоном.
— Конечно, откармливаю — это для меня привычное дело.
И чтобы еще более поразить Тедо, Симон начинает рассказывать:
— Однажды мы откармливали поросенка к пасхе. Не помню, сколько лет прошло с тех пор, а кажется, что это случилось в прошлом году… Так вот, когда закололи поросенка, все селение сбежалось: сало было, поверь, Тедо, вот такой толщины!.. Да нет, что я показываю… Не в четыре пальца — надо прибавить еще и большой палец… Вот такой толщины было то сало!..
Тедо ответил недоверчиво:
— Э-э, Симон, такого сала не бывает ни у поросенка, ни у взрослой свиньи.
— А вот у того поросенка было, Тедо…
Симон хотел еще что-то рассказать про поросенка, но Тедо встал и отправился к себе домой, проворнее обыкновенного передвигая свои костыли.
— Куда ты, Тедо?
Тедо ковылял, ничего не отвечая. Симон остался один, удивляясь, куда это Тедо мог уйти?..
Но вот Тедо показался опять; в руках у него початок кукурузы. Идет Тедо не торопясь, переставляя костыли, оглядывается назад, бросает зерна, а за ним, переваливаясь с боку на бок, идет серая утка.
Приблизился Тедо к Симону и сказал:
— Ты свою курицу откармливаешь к Георгиевому дню, а я свою утку кормлю к пасхе. Кушай, утя, утя…
Так и пошло около скамейки и около камня: «цып, цып», да «утя, утя»… Забыли старики про царей, про князей, про собственное удальство, только и было разговору о курах и утках.
Курица и утка тоже привыкли к старикам и никуда от них не отходили.
— Смотри, Тедо, — говорил Симон, — как округлилась моя курица.
— Нет, ты посмотри, Симон, на утку, — отвечал Тедо. — Она от жира ноли еле передвигает.
— Что там утка!.. — отвечал Симон. — Наш князь Гарсеван ест только курятину.
Но Тедо не сердился и отвечал спокойно:
— Ты хочешь равнять курицу с утками? Ты, видно, не слышал: царь курицу близко не подпускает к своему дворцу, — он ест только утятину.
