— Без дальнейших рассуждений: что ты хочешь? Чтобы я тоже стал кузистом, изменил своей партии? Да и не так просто перейти из одной партии в другую.
— Деньги все сделают. Это тактический шаг, необходимый в наше время.
— А потом ты предложишь мне перейти в Железную гвардию? Вы ведь, кажется, в родстве? К тому же Железную гвардию поддерживает сама Германия?
— А ты посмотри, как Германия растет. Разве у Румынии достаточно жизненного пространства?
— Подожди, — понизил голос Тудореску. — Может, кто-нибудь слышит.
— Бессарабцы-то? Что они поймут? Такой глупый народ.
— А я тебе говорю: потише. Ты приехал и уехал, а мне с ними жить.
— Скажите, жить тебе! С бессарабцами! — Очевидно, Михай изрядно выпил. — Ты, может, на бессарабке жениться хочешь? Уж не на своей ли горничной? Хорошенькая. Поздравляю. Только не очень ли зелена? — Михай коротко хохотнул.
— Замолчи.
— Не замолчу! — Куку повысил голос. — Тебе, как представителю старого королевства[15], дали эту землю, чтобы укреплять край!. Чтобы использовать его как следует. Это племя пастухов, из которых ни один знать ничего не хочет, кроме своих овец да своего клочка земли, нужно поставить на службу Румынии, а не дамские сантименты с ними разводить.
— Тише!
Тудореску подошел к двери. Через залу он увидел Мариору.
— Уходи отсюда! — крикнул боярин. — После кончишь.
Мариора положила щетку и отправилась на кухню. За что они так не любят бессарабцев? Бессарабцы — большевики? Большевики — это значит коммунисты? Но ведь коммунисты только в России?..
Панагица растапливала плиту. Она встретила Мариору ворчливо:
— Смотри-ка, сегодня рано кончила. Всегда копаешься…
Мариора устало села на лавку, сказала, вытирая концом фартука пот с лица:
— Да нет. Бояре там чего-то спорят, прогнали, чтоб не слушала.
Это Панагицу не интересовало.
— Ну вот, — недовольно заметила она. — Другая за это время давно бы все сделала…
— Так я же только начала, а боярин…
— Молчи! — Панагица оглянулась. Вдруг бросила щепки, которые начала было колоть, подбоченилась и закричала: — Расселась! Мое вам почтение! Так что же ты не спросишь, что еще делать? Дров принести надо, капусты нет, белья неглаженого куча, а она сидит…
Мариора не стала дожидаться, когда Панагица распалится окончательно, схватила с полки миску и побежала на погреб.
Кончался июнь. Дни стояли жаркие, сухие. В садах дозревали вишни, наливались абрикосы. А вечерами было особенно хорошо: спадала жара, еле заметный ветерок ласкал все живое.
