Это спасло ученого от гибели в подвалах ЧК, он вернулся в Петроград и снова занялся наукой. Поселился в доме на Васильевском острове (8-я линия, дом № 31), том самом, где потом одно время жил поэт Мандельштам, написавший там знаменитые строки «Я вернулся в мой город, знакомый до слез…». Однако с большевиками Сорокину было решительно не по пути. Он пришел к выводу, что важнейшим следствием революции стала «деградация населения России». Открыто об этом говорил и писал. «Народы найдут в себе силы освободиться от ига большевизма», — заявлял он. Мало того, Сорокин продолжал повсюду носить пенсне, что по тем временам было не просто опасно, но являлось открытым «вызовом пролетариату». На улице тогда могли убить уже за одно приличное «буржуйское» пальто, а уж тем, кто носил пенсне, была только одна дорога — прямо в подвалы ЧК. Набор его книги «Голод как фактор» был уничтожен, и Сорокина включили в список большой группы опасных для большевиков ученых и деятелей культуры, которых выслали из Петрограда на знаменитом «философском пароходе».
Однако сам Сорокин уехал 23 сентября 1922 года все-таки на поезде. Вскоре он очутился в Праге, куда пригласил его друг тогдашний президент Чехословакии Массарик. Он стал читать лекции, издавать книги. Но русская эмиграция в Европе относилась к ученому враждебно, не в силах простить отречения от политики. Но Сорокин не обращал на это внимания. Он всегда шел своим, особым путем, называя себя «одиноким волком». Вскоре ему предложили читать лекции в США, где он и остался. Изучил английский и стал преподавать.
За океаном Сорокина пригласили в престижнейший Гарвард, где он возглавил кафедру социологии. Один за другим он пишет выдающиеся труды, получает известность и вскоре становится председателем Социологического общества США. Среди его почтительных учеников, слушавших знаменитого профессора из России, разинув рот, — дети президента США Рузвельта и будущий президент Джон Кеннеди.
Если первая половина жизни Сорокина была полна опасных приключений, то вторую ее половину он провел в США уже за письменным столом. Он купил дом в Винчестере недалеко от Гарварда, где спокойно прожил отведенные ему Богом годы вместе с верной спутницей жизни Еленой Баратынской, родившей ему двух сыновей. На стенах висели виды Петербурга, на рояле стояли ноты с произведениями Чайковского, а на полках — русские книги. О далекой родине он не забывал ни на минуту. Во время войны стал председателем общества помощи воюющей России, убеждая американцев, что, помогая СССР, они приближают победу над Гитлером. Сорокин не принял «американского образа жизни», где боготворили сильных, царили культ денег и стремление к наживе любой ценой. Не случайно именно тогда он создал исследовательский центр созидательного альтруизма, проповедуя бескорыстное отношение к жизни. «Без любви, без нравственного совершенствования людей не спасет ни изменение общественного строя, ни изменение законов и учреждений», — считал Сорокин. «Любовь порождает любовь», — таков был девиз жизни этого замечательного русского ученого
