Неизвестное об Известных | страница 10




* * *

Однажды мы жили с ним в Болшево, в Доме творчества кинематографистов. Пытались сочинить детектив. Сюжет шел плохо и вскоре застрял окончательно. Запутались мы на «кранцах» — сюжет был морским. Я, считавший себя знатоком морского дела, уверял насчет «кранцев» одно. Володя — другое. Мы поссорились.

Год примерно спустя в случайном разговоре с моряками я с удивлением обнаружил, что Высоцкий был прав. Потом мне не раз приходилось изумляться его удивительной осведомленности о предмете или области, весьма отдаленной от рода его занятия. В 68-м году физики Сибирского Филиала Академии наук показывали нам строящийся ускоритель. Объяснял что к чему молодой бородатый ученый. Вскоре я отвлекся от его объяснения, так как перестал что-либо понимать. Смотрю, Володя кивает, поддакивает. Ну, думаю, играет. А на самом деле ничего не понимает, как и я. Вдруг он стал задавать вопросы бородатому физику. Вопрос — ответ, вопрос — ответ. Словно мячики кидают друг другу. Вскоре я понял, что мой друг свободно разбирается в предмете разговора. А ведь он был чистым гуманитарием! Вот еще один штришок, который не грех добавить к портрету Высоцкого.

Но вернемся к нашим баранам. То есть «кранцам», которые нас рассорили. Плюнули мы на сценарий — каждый занялся своим делом. Спустя некоторое время Володя буркнул:

— Расскажи мне про шахматы.

«Ага, — подумал я, — скоро появится песня про мои любимые шахматы». Он как раз находился в «спортивной полосе» своего творчества.

— Я стал объяснять: игра начинается с дебюта… начала бывают разные… например, «королевский гамбит», «староиндийская защита»… Володя в шахматы не играл. Чтобы предостеречь его от ошибок в будущей песне, я рассказал, что любители в отличие от профессионалов называют ладью турой, слона — офицером…

— Хватит! — сказал Володя. — Этого достаточно.

Я обиделся — с таким шахматным багажом приступать к песне о шахматах?!

Он замолк на полтора дня, что-то писал мелкими круглыми буквами, брал гитару, пощипывал струны. Именно так — не подбирал мелодию, а как бы просто пощипывал струны, глядя куда-то в одну точку. На второй день к вечеру песня была готова. Она называлась «Борьба за шахматную корону».

Она меня поначалу разочаровала. Не знаю уж, что я ожидал, помню, даже обиделся за шахматы. Ну что это за ерунда, в самом деле:


Мы сыграли с Талем десять партий
В преферанс, в очко и на бильярде,
Таль сказал: «Такой не подведет».

Через неделю мы сели с Володей в поезд. Я ехал в Одессу, он — в Киев. У него там было два концерта. Конечно же, я задержался в Киеве и пошел с ним на концерт. Здесь он впервые решил попробовать на публике «Шахматную корону». Что творилось с публикой! Люди корчились от смеха и я вместе с ними, — сползали со стульев на пол… Смешное нельзя показывать одному человеку, смешное надо проверять на большой и дружелюбно настроенной аудитории. После истории с «Шахматной короной» я это хорошо понял.