Лидия Игнатьевна дневала и ночевала на кладбище. Бывало, сядет у могилы внука и казнит себя:
— Черт знает что творится! Я, старуха, фандыбачу на белом свете, копчу еле-еле, а молодой, красивый внучок сгинул бесследно… Кровинушка наша!..
Ей почему-то думалось, что он вот-вот явится и окликнет всех: «Бабуля, дед, папа, я живой!..»
Игорь тоже нервничал, изредка срывался, оскорблял тo мать, то отца. Мать казалась ему какой-то рассеянной, придавленной. Спору нет, она стала такой из-за жутких перемен.
— Кому суждено умереть, тот умирает, — однажды удрученно заявил Иван Михайлович. — Значит, на роду написано…
Игорь обозвал его идиотом, громко хлопнул дверью гостиной. Раздались быстрые шаги отца и испуганный голос матери: «О, боже, что происходит?»
На отце лица не было, бледный, щека судорожно дергалась.
— Негодяи растерзали внука… А почему в цинк спрягал и, не показали его нам мертвого? — процедил дед сквозь зубы. — Может, он жив? Может, запропал куда?
— Не Сереженьку привезли нам, — успокоила мужа Лидия Игнатьевна. — Не он, убей меня, не он… — и, переведя дух, добавила: — в окошечке спал вечным сном, видать, не Сережа…
— Нету просвета, конец, — прохрипел Игорь. Губы, голос дрожали.
— Как это понять? — мать села на стул боком.
Игорь молча поднялся и бросился из комнаты. Бежал он по улице неровным шагом, словно равновесие потерял.
Иван Михайлович сел к столу, запустил пальцы в волосы. Не раскисай, ветеран! Нечего сдаваться, нечего…
На улице Игорь столкнулся с соседкой Марией Ивановной Пройдисвет. Она растерянно спросила:
— Как там, Игнатьевна?
— В трансе. Не отходит…
— Молчит?
— В основном, молчит.
— А хоть ест?
— Ох, Мария Ивановна, — тревожно вздохнул Игорь. — Я бы сам бежал бы, ползал, ноги любому бомжу целовал, чтобы сын остался живой. Я вот прочитал стихи в газете «Правда» Андрея Дементьева о воине-интернационалисте, которого настигла кровавая пуля в горах Афгана. Знаете, чуть не лопнуло сердце от боли… Я даже наизусть помню строки поэта…
Прости, солдат, что отчий дом
Тебя согреть не может в холод.
Прости за то, что мы живем.
Тебе жить! Ты был так молод.
Прости, что все изведал сам.
Не ожидал, возвратясь оттуда,
Что мать, припав к твоим ногам,
Еще надеется на чудо.
Блеснет закатный луч в окне.
Зашелестят в саду ракиты…
О, сколько нынче по стране
Таких вот холмиков нарыто.
Игорь страдальчески наморщил лоб.
— Жаль, что Серега не дожил до горбачевского объявления о выводе войск из Афгана…
