Сверкнуло разбитое стекло телефонной будки. Какой-то задрипанный, замусоленный пьянчужка суетился около разбитого телефонного аппарата и гремел бутылками из-под портвейна.
«Подумаешь, грязи навыскребали из подворотни! Не нюхали хорошего, что ли? Будто Иванушки-дурачки возвели Днепрогэс, распахали целину… А Запорожсталь, БАМ, Байконур, космос, Гагарин… — невнятно и сбивчиво бормотал Москаленко. — Фашизму хребет сломали. Вынянчили великую страну. Братались, дружили, пели песни. И на тебе, без боя в Беловежской пуще сдали Советский Союз. НАТО теперь стоит у ворот России. Ну и что? Жадно делим добро, хапаем, безработицу развели, льется кровь… Знать, уж господь светопреставление наслал на нас. — Случилось то, чего не было в отечественной истории: разделен русский народ…»
«Ладно, пей свой елей», — сказал бы Ивану Михайловичу в ярости современник, рожденный в эпоху изотопов, реакторов, пластмасс, когда человек затоптан, «мразь, а вы про Марс!..» Что, будем выть на Марс стихами известного поэта? Разрази нас гром, не до планет нам, каши бы вдоволь поесть, ребятки, да хлеба с масличком».
У Москаленко был остро развит вкус трагедии, возможно, он развился после стольких теснившихся у него за спиной лет. Ему есть о чем вспомнить: война, голод, красивые советские праздники, народные гуляния — Первомай, День Победы, Октябрьская Революция… Что с того, если сейчас с этим временно покончено… Душу переворачивают песни Лебедева-Кумача, Соловьева-Седого, Долуханяна, Исаковского, Френкеля, Пахмутовой, Окуджавы, Добронравова, Дербенева…
Старик напряженно смотрел на дорогу, на кружево снежинок — в лучах солнца они казались искрами потрескивающего костра.
«Надеялись на смачное жаркое с Ельциным… А он, туды его в качелю, горы беззакония наворотил! — полоснул Москаленко себя по живому и явственно осознал, почему он так недолюбливал Бориса Николаевича. — Никому нет защиты от убийц, никому! Гибнут банкиры, коммерсанты, милиция… Месть гнездится в каждом доме… Какие-то гады отправили на тот свет по «заказу» вице-премьера Виктора Поляничко, священника Меня, журналиста Диму Холодова, тележурналиста Влада Листьева, депутатов Мартемьянова, Скорочкина, инвалидов-афганцев. Не на шутку ОМОН распоясался, на Маевке колотил дубинками ветеранов войны, женщин, детей… Попраны права человека… Унижено человеческое достоинство… А намедни я обомлел на рынке: шестиклассник продал учебники, чтобы похоронить дедушку… И это власть народа, с позволения сказать?!»
