Он замолчал.
Впереди, на обочине, показались величественные рыжие дромадеры, похожие на сорванные этикетки сигарет "Кемел".
- А где их взять? Вот рыбнадзор и милиция и начинают браконьерские игры на море. Что-то вроде гона. Каждую весну. На днях будем снова свидетелями. Общесетевая операция...
Погода, похоже, портилась. Боковой ветер наносил на трассу ползучие дымящиеся языки песка. Машину начинало водить, как по наледи.
Судя по сводкам, ежегодно проводились большие мероприятия по озеленению Восточнокаспийска и пригородов, в чем отцы города аккуратно отчитывались. Если бы хоть десять процентов было не липой, а реальными посадками, люди бы давно уже жили в джунглях.
- ...Обычно обставляют с большой помпой. План игры утверждает высокое начальство...
- Я думал, свою икорку и рыбу они получают из других фондов.
- Не говорите! Фондов всегда не хватает. А тут Кудреватых женит сына, Съедется человек сто добрых молодцев. И каких! И Москва, и Днепропетровск, и Тольятти... Господа, от которых все зависит! Каждому надо и с собой дать. И не в "дипломат", а тючок... А тут еще юбилей начальника управления внутренних дел...
- Эминова?
- Да. Сорок лет. Самый молодой генерал в республике. Прочат заместителем министра... Вы знакомы?
- По существу, нет.
- Вы должны знать его жену. Точнее, бывшую его жену. Она судмедэксперт... Мурадова.
- Днна?!
- Да. Толковый специалист, красивая женщина... Сувалдин включил магнитофон. Лайма Вайкуле и Валерий Леонтьев тотчас откликнулись модным шлягером: "А вы вдвоем, но не со мною..."
Сувалдин достал платок, вытер лицо.
- Как вы думаете, может ли заповедник назначить вознаграждение тем, кто обеспечит сохранность птиц? А? У нас с женой нашлись бы свои сбережения...
- Как-то не принято, - сказал я, думая о другом.
- Я знаю. Но что делать?!
Несколько лебедей замечательной красоты плыли к нам по аквамариновой воде.
- Птицы эти были больны, - объяснил Сувалдин. - Ослабели, поэтому вовремя не улетели. Теперь обречены на гибель... Закон жизни: кто вовремя не улетел, тот погибает...
Он замолчал, и до самого города мы больше не разговаривали.
Я вышел на перекрестке, неподалеку от прокуратуры, перешагнул тяжелую чугунную цепь, отделявшую проезжую часть от тротуара. Кто-то поздоровался со мной, я рассеянно кивнул. Набрал номер судебно-медицинской экспертизы и услышал голос Анны.
- Мурадрва... Я помолчал.
- Алло! - сказала Анна. - Вас не слышно...
Она хотела повесить трубку, но вдруг замолчала. Была хорошая слышимость - очень близко я ощутил ее глубокое, сдерживаемое дыхание. Так же, видимо, внимала она моему. Вдруг снова прозвучал ее голос.
