Нэнсили села в красное кожаное кресло – еще одно свидетельство ее смышлености.
– Ужасно, – безнадежно вздохнула миссис Шеферд. – Это самая гадкая вещь, которая… Вы не похожи на человека, способного делать такие гадости. Вы абсолютно уверены, что мой муж не посылал той телеграммы? Честное слово?
– Совершенно точно не отправлял, – заверил я миссис Шеферд. – Он ничего об этом не знает и никогда не узнает. Ничего страшного не произошло. И уже к вечеру вы будете в своем чудесном номере отеля.
Миссис Шеферд обреченно покачала головой.
– Не такой уж он и чудесный, – заявила Нэнсили. – Душ брызгается во все стороны, и они не хотят его ремонтировать. – Неожиданно она прижала руку ко рту, вытаращила глаза и, вскочив с кресла, завизжала:
– Ой, боже мой! Где у вас радио? Сегодня же пятница! Она в эфире!
– Никакого радио! – отрезал я. – Не работает. Вот, позвольте мне взять у вас пальто и шляпу.
Во время представления, за исключением перерыва на ланч, миссис Шеферд сидела, печально поникнув, в одном из желтых кресел. Вулфу это явно не нравилось, и он периодически предлагал ей пройти в Южную комнату вздремнуть или подняться в оранжерею посмотреть на орхидеи. Но миссис Шеферд сидела как приклеенная. Конечно, мамаша защищала своего детеныша, но, клянусь Богом, она, скорее, опасалась, что, если упустит нас из поля зрения, мы можем отправить ей еще одну телеграмму за подписью «Ал».
Я собирался быть справедливым и беспристрастным в отношении Нэнсили. Поэтому все, записанное на странице моего блокнота, – чистая правда.
В.: Мисс Шеферд, вы очень высоко цените мисс Фрейзер. Не так ли?
Н.: О да! Она само совершенство!
И на другой странице блокнота:
В.: Почему вы при такой хорошей успеваемости бросили школу, не получив аттестата?
Н.: Мне предложили поработать моделью. Так, чуть-чуть, за два доллара в час, время от времени, в основном ноги, но получать живые деньги было очень-очень приятно!
В.: Итак, вы собираетесь делать карьеру… модели?
Н.: Ой нет! Я и в самом деле очень серьезно настроена. Я собираюсь вести программу, как мисс Фрейзер… Ну вы понимаете, очень человечную, со смехом в зале, но хорошую и стоящую. А вы, мистер Вулф, как часто выступали по радио?
На той же странице:
В.: А как вы проводили время в Атлантик-Сити?
Н.: Умирала с тоски. Там скука смертная. Стоячее болото. Просто ужас!
Это дословная передача, и у меня еще куча страниц с подобной чепухой, но есть и другие, вполне разумные высказывания. При желании Нэнсили могла говорить толково и по делу, например тогда, когда объяснила, что телеграмма наверняка вызвала бы у нее подозрение и она заставила бы мать позвонить отцу на склад, если бы в газетах не писали, что мисс Фрейзер наняла Ниро Вулфа расследовать это дело. А когда Ниро Вулф стал расспрашивать Нэнсили о сотрудниках мисс Фрейзер, девчонка не только проделала отличную работу, по достоинству оценив каждого из них, но и не привела ни одного голословного утверждения.
