– Нет. У них ничего нет. Ни у кого нет этого письма. Похоже, сотрудники мисс Фрейзер не хранят корреспонденцию больше двух-трех недель, и, скорее всего, мое письмо уничтожено. Если бы я знал это раньше, то был бы менее откровенным, излагая содержание письма полиции, хотя, возможно, и нет. Очевидно, необходимость решения данной проблемы оказала влияние на мои расчеты вероятности быть арестованным за убийство. Но для того, чтобы принять правильное решение, я должен был знать наверняка, во-первых, что письмо уничтожено, а во-вторых, что сотрудники мисс Фрейзер не помнят его содержания. Но я слишком поздно узнал оба этих факта.
Вулф заерзал в кресле:
– У вас что-то еще есть из области положительной достоверности?
– Давайте-ка посмотрим, – задумался Саварезе. – Думаю, это все, если не вдаваться в рассмотрение распределений, что следует оставить для вторичной формулы. Возьмем, например, мой характер, в ходе исследования которого апостериорно обнаружится, что я способен совершить убийство ради надежной, но революционной формулы. Одной из составляющей которой будет состояние моих финансов. Моей зарплаты доцента едва хватает для достойной жизни, тем не менее я плачу десять долларов в неделю за этот альманах «Ипподром».
– А вы азартны? Вы делаете ставки на бегах?
– Нет. И никогда не делал. Я знаю слишком много, а скорее, слишком мало. Более девяноста девяти процентов ставок на лошадей делается под влиянием эмоций, а не голоса разума. Я ограничил свои эмоции деятельностью, для которой они пригодны. – Саварезе помахал рукой. – Это ведет нас в другом направлении, к отрицательной достоверности, свидетельствующей о том, что я не убивал Орчарда. Итак, мы можем рассмотреть и это тоже. Основные положения. Я не имел возможности подсыпать Орчарду яду, поскольку сидел напротив него по диагонали и не помогал расставлять бутылки. Нет никаких доказательств того, что я когда-либо покупал, воровал, брал взаймы или имел в своем распоряжении цианид. Нет никаких доказательств того, что я извлек или извлеку какую-то выгоду из смерти Орчарда. Когда я появился в студии без двадцати одиннадцать, остальные уже находились там, и они наверняка заметили бы, если бы я подошел к холодильнику, чтобы открыть дверцу. Нет никаких доказательств того, что нас с Орчардом связывали какие-то другие отношения, помимо тех, что я описал. Ни тени враждебности или предвзятого отношения. – Саварезе просиял. – Ну и как далеко мы продвинулись. Один шанс на тысячу?
