— А чего тогда бояться? — спросил Вадим с облегчением. — Она тут миллион лет простоит. Миллион лет до конца света — это, знаете ли, не следующий вторник.
Соловьев поглядел на Вадима и глубоко вздохнул.
— Не простоит она миллион лет, вот в чем беда, — сказал он. — И ста лет не простоит. Она растет. За год ее размеры увеличиваются на двадцать процентов. Знаете, что это значит?
— Что?
— То, что через десять лет ее гравитационный диаметр составит шесть метров, через двадцать — уже сорок. А через пятьдесят — девять километров.
— А через сто? — тупо спросил Вадим.
— Больше тринадцати тысяч. Но, как вы понимаете, измерять ее будет уже некому. И нечем.
— Я вам не верю, — сказал Вадим. — Чушь все это. Было официальное опровержение. Академия наук... Да неужели власти не...
— Власть-то как раз все понимает, — дернул плечом Соловьев. — Потому и торопится. Пятьдесят лет еще можно пожить и очень неплохо. Многим ли из них приходит в голову загадывать дальше? Лично я пятьдесят лет не проживу. Да и вы, возможно, тоже. Сколько вам тогда будет?
— Восемьдесят.
— Вот видите! Сейчас у всех иные заботы. На месте ресторана, где вы вчера обедали, казино собираются строить: развлекательный комплекс «Торнадо». За этот кусок земли в городе война идет, уже человек шесть конкурентов застрелили. Говорят, трупы по ночам в Пасть кидают...
То, что говорил бывший директор института, вызывало у Вадима странную реакцию: он не желал верить отставному профессору и не имел возможности уличить его в отсутствии логики. Хотя насчет трупов в Пасть — не вранье...
— Ну ладно, допустим, — произнес он вслух. — Но хоть что-нибудь с ней можно сделать? Хотя бы теоретически?
— Теоретически можно, — согласился Соловьев. — По некоторым расчетам, бомбардировка дыры пучком тяжелых частиц сверхвысоких энергий может нарушить ее, так сказать, географическую стабильность. Дыра пронзит землю и уйдет в пространство. Но это означает, что вместо казино нужно строить совсем другое: сверхмощный ускоритель. А кому это надо?
«Это же просто шизофрения, — осенило вдруг Вадима. — Типичный системный бред. Нерушимая логика во всем, если не принимать в расчет то, что в ее основе — абсолютно бредовая идея».
На душе сильно полегчало. Он взглянул на часы и обнаружил, что прошло уже больше часа.
— Извините, — сказал он, — мне пора. Моя девушка, наверное, уже беспокоится.
— Конечно, — невозмутимо кивнул Соловьев, ничуть не удивившись. — В сущности, у каждого из нас осталось не так много времени. Всего наилучшего!
