Средь прочих традиций была у «полста третьего» такая: он лет десять кряду бил все корабли на шлюпочных гонках.
Гонки считались в бухте событием первостепенной важности.
Бухта звалась Веселой.
В кубрике полагали, что человек, ее окрестивший, обладал верным юмором висельника. Низкие берега, валуны, черный лес. В мае бухта была еще забита льдом. Шла бездарная полоса туманов и дождей. Несколько недель жгло белое солнце и вода слепила шершавой синевой. Потом бухта снова ныряла в непогоду, осень, мрак — на этот раз безнадежно. Черная злая волна кидалась через волнолом, и подводные лодки, выходя в море, кричали пронзительно и страшно. Больше всего неприятностей выпадало на осень. В январе вставал лед. Берег и бухту заливало острой белизной. Над кораблями шуршал пар. Вахтенные дурели от скуки и невыносимого скрипа под валенками. Весны ждали свирепо, дрожа и раздувая ноздри при первых ударах сырого южного ветра. Весна пахла водой. Весна пахла краской, горьким выхлопом главных машин.
Ждали.
Настанет день. День выхода. Ту-ду! ту-ду! ту-ду! — всполыхнет сигнал аврала, грохнут трапы под дробью башмаков…
Выход! Свежий вымпел на стеньге. Пена и радуга под форштевнем.
И на неизвестной минуте похода вылетит с мостика спасательный круг. Плюхнется на воду, поплывет, качаясь, в корму.
Понесется по шкафуту матросик, вопя дурным голосом:
— Человек за борто́м!
Такая игра: упавший круг — человек.
…Звонки. Ревун. Трансляция: «Человек за бортом!»
Ухнет под винтами, перешедшими на «полный назад», вода; три, четыре круга улетят уже вослед «утопленнику», покатится корабль по циркуляции…
— На талях! — это боцман (не кричит — а словно хлещет кнутом) возле шлюпки на рострах, куда сбежались все, кому положено… — Отдать подкильные! Выв-валивай!!
А внизу, на шкафуте, стоят, скучают герои дня — гребцы и Доктор с медицинской сумкой: экипаж спасательной шлюпки. Оранжевые жилеты надеты по всем правилам, синий воротник выпущен, и береты — на бочок. Доктор, по молодости, суетится, все ему интересно. Гребцам суетиться лень, за три года насмотрелись. Все будет как надо. Карл песенку мурлычет. Кроха ногти пилочкой отделывает. Женька в камбузный портик сунулся, сигаретку у кока прикуривает. Почему бы не покурить, если секунд пять-семь в запасе есть?
— …Живо трави! — хлещет боцман, снасти воют с дымком, и шестерка падает вниз, на средней банке, одерживаясь за шкентель, сидит Иван. Теплый парень Иван, везде ласковое место найдет. Под шлюпкой проносится с пеной вода. Луком и горелым маслом несет с камбуза и холодом — от воды: три дня как исчезли последние льдины.
